средствах не ограничиваю.
За Вороном, очам графа предстал с трясущимися от страха губами и чудным прозвищем Лямбам, новоиспеченный глава торговой гильдии.
Оказалось, что в последнее время дела во Фракии вел лишь ныне покойный Азис Юргис.
'Вот уж не вовремя отдал Трехглавому душу!' - подосадовал Мартин, и велел скрытно собрать сведения о партнерах и коммерции.
Не менее загруженными оказались следующие дни. Помимо текущих дел граф продолжал обдумывать детали будущей операции, подбирать отряд. Еще раз 'побеседовал' с Лямбамом. Хитрец Юргис вел торговлю через посредников из Ригвинии. Что, в общем-то, было не так плохо. Год назад он, вместе с сыном Леоном, побывал во Фраке. Возил серебряную посуду, наконечники арбалетных болтов, соленую икру кейжи. Говорят, неплохо заработал. Этим летом собирался ехать вновь.
'Ну, так и поедем!' - подумал Мартин.
Купеческая руфь формировалась в Ригвинии. Уже в Кристиде, на границе с Лотширией к ней присоединялись торинцы.
-- Значит так, Лямбам... Да что у тебя за дурацкое прозвище? Зовут-то как?
-- Когда волнуюсь, Ваша светлость, плямкаю губами. Из-за этого меня и прозвали так... А имя - Давсен.
-- Слушай внимательно, Давсен... В чем-либо ошибешься или проворуешься - велю повесить всю семью. У тебя кто -- сын или дочь?..
Губы купца действительно стали выплясывать, исторгая непонятные звуки.
-- Сын.. -- плям, плям и две плям,.. плям маленькие,.. плям,.. плям...
-- Так вот! Всех, вместе с тобой и женою, повешу. Некому будет больше плямкать.
-- Плям, плям, помилуйте имен...
-- Готовь фуги - да чтоб ни одно колесо не скрипело! Лучших лошадей, товар - тот, что возил Юргис и пару его возниц. Слышишь, двух! Всех остальных подберу сам. Да, еще! Зайди к вдове Юргиса и скажи, что по воле палаты, поедет его сын... Как там? Леон, кажется? Мол пора мальчишку пристраивать к делу. Ступай.
-- Плям, плям... Ваша милость... за чьи, плям, плям, деньги?
Мартин непонимающе глянул на Лямбамля, сердито прищурил глаза.
-- Пополам! За счет средств Юргиса и твоих... так будет, плям-плям, надежней!
'Решено! Под видом купцов... Леона во Фракии уже видели, знают. Теперь роль хозяина... Кому же доверить роль хозяина? Ну конечно! Без сомнений. Мурфун Бе - лучше не придумать. Его темноволосый и вечно хмурый телохранитель. Ну, чем не купец? Чуть-чуть приоденем, подкрасим. В преданности Бе можно не сомневаться. Доказал и не раз. Не выкупи я его из рабства в Та-милии, давно кормил бы рыб в Мильском море. Да и внешность располагает. Ну, а мы? Мы, уж как-нибудь, в охране...' -- окончательно определился Макрели.
* * *
С утра нещадно палил Оризис, как это часто случается перед грозой, в дни, после летнего двойного полнолуния. Воздух был обжигающе жарок и тягуч. Каменная пыль вечности, поднятая колесами фуг с раскаленных плит тракта, жгла глаза и грудь, заставляла возниц и охрану то и дело заходиться надрывным кашлем, а лошадей - протестующее храпеть. Но укрыться было негде.
Тракт, приближаясь к Межгорью, пересекал нетронутую степь. Зеленое море с желтыми, синими, красными пятнами незатейливых полевых цветов.
Здесь на многие литы, раскинулись пограничные земли Кристиды и Лотширии.
Небо на западе вдруг потемнело, окрасилось в зловещие багрово-фиолетовые тона. Вспышки небесного огня, легко затмили воспоминание о ночных шалостях Небесного Дракона. Напуганный приближающимся рокотом, Звездный Странник утратил былую гордость, сжался. Похоже, вознамерился сбежать с небосклона. Не в силах противостоять могуществу стихии сам Владыка Мира - Оризис. Не иначе, тучи с бескрайних водных равнин Мраморного океана, через все королевство Крейза и Торинию гнали верные слуги Трехглавого, взнузданные демонами Хаоса, штормовые ветры.
Купцы едва успели выстроить груженные товаром фуги в круг, спрятаться за ними вместе с притихшими лошадьми и людьми. Наступило пугающее безмолвие. Лишь сдерживаемое дыхание, да грохот сердец...
Но вот на землю пала тень, мигом обернувшая день в гнетущие сумерки. Повеял прохладный, влажный ветерок. Нагнул травы, стряхнул пыльцу с цветов, смешал ее с дорожной пылью, закружил воронками, понес к Межгорью.
Через пару минут едва слышный рокот, вырос до вселенских масштабов. Теперь он был не столь монолитен -- распался на вой ветра, злобное шипение нещадно секущих степь водяных струй, рычание слившегося воедино грома. Небеса разверзлись и поглотили мир. Казалось, наступили последние мгновения, пришел судный час. Создатель отрекся от неблагодарной паствы, оставил ее на растерзание слугам Трехглавого...
Леон, укрывшись тапировой накидкой, судорожно вцепился в колесо гуляющей ходуном фуги. Сквозь мглу он различал только мышиную рясу, сопровождавшего ригвинских купцов святого отца, не желавшего покориться стихии и беззвучно кричащего в никуда слова незнакомой молитвы.
'Что он делает, глупец? Почему не прячется?' - думал юноша, пытаясь укрыться с головой.
Но видать старания безумца не пропали даром, а может, просто гроза пошла дальше. Шум понемногу стих, небо посветлело. Дождь уже не стегал, а сыпал, будто хозяйка через сито, водной пылью. Ветер на прощание еще раз взвыл и, стих. Словно сего и не было вовсе...
Леон встал, огляделся по сторонам, ожидая увидеть жуткую картину разгрома. Но все оказалось не так уже страшно. Похоже, никто особо не пострадал.
Нагретый за день тракт, испаряя выпавшую влагу, покрылся дымкой, и напоминал теперь реку осенним утром. Воздух был на удивление чист и прозрачен. Радостно приветствуя вернувшийся день, защебетали птицы. Сбросив оковы туч, расправил крылья и вновь возгордился собой Небесный Дракон, а умытый Оризис поднял лучезарный скипетр.
Но сразу двинуться в путь, не удалось. Колеса фуг скользили по мокрой траве, вязли в грязи, лошади не в силах были сдвинуть их с места. Потрудиться пришлось всем. Наконец, по уши в грязи, выбрались на каменные плиты, выстроили походный порядок.
Ночевали на опушке леса, у самого Межгорья.
'Завтра - граница... и Дактония. Сакское графство. Подумать только - владения отца..,' -- от этих мыслей щемило сердце, тоскливое томление сжимало душу, гнало прочь сон.
Леон лежал на фуге, прикрывшись успевшей просохнуть за день накидкой. Все тело, а особенно руки и ноги, 'гудели' от усталости. Глаза слезились, во рту стоял привкус каменной пыли.
Половину неба закрывала натянутая полукругом на деревянных дугах просмоленная и пропитанная жиром лури парусина. Она выдержала ливень, не дала промокнуть товару. Зато вторая половина небосклона с яркими искорками звезд, красноватым полумесяцем Таи и светящимся хвостом Небесного Дракона была видна так же, как и угли почти догоревших костров.
Ветерок шумел листвой недалекого леса. Ночной воздух наполняла не успевшая до конца испариться влага, хвойных запах велей, свежесорванной листвы, понемногу поднимавшихся трав. Вечерние трели певуний уже смолкли, а ночные еще не начались. Лишь баском гудели ночные жуки-рогачи, словно сочувствовали уставшим за день людям и лошадям.
'Владения графа Сакского, Леона Бареля, заклятого врага Фергюста и Макрели - его отца. Как много изменилось в жизни с той памятной ночи. И всего за две недели...
Колдовство Лавры, смерть Азиса, признание матери,.. решение возглавляемой Лямбамом гильдии. Нет, не зря говорил Юргис, что Лямбам глуповат и прост лишь с виду. И далеко не трус,.. а плямкает, когда хочет показать, что напуган, выгадать время чтобы подумать, обвести вокруг пальца. Бойся плямкающего Лямбама! - таково было его правило'. Такие мысли вертелись в голове юноши.
Честно говоря, весть о том, что придется отправиться в путь, Леона ни сколько не расстроила.
После приключившегося в часовне, его отношение к юной герцогине изменилось. Немного поостыл. И
