адъютанта.
— Да, это я, — ответил я.
— Прошу следовать за мной, — велел он, и развернувшись зашагал в сторону бревенчатых зданий, в которых видимо располагался штаб нашей дивизии.
Получив разрешение у Никифорова, я быстро зашагал за капитаном, на ходу с интересом крутя головой, разглядывая, куда попал.
Судя по обстановке и строениям, мы находились на каком-то лесном хозяйстве. И только дойдя до домика егеря, я понял что мы в лесничестве. Под кронами деревьев были укрыты автомашины, по веткам протянута паутина проводов связи, бегают ординарцы. порученцы, посыльные. В общем, этот муравейник производил впечатление работающего штаба. Чуть не сбив, мимо нас пронесся мотоциклист с командиром в люльке. Пропустив его мы перешли через дорогу, и подошли к избушке, у входа которой стоял часовой. Рядом была сделана что-то вроде курилки, в которой стояло пара командиров. Один из них с неуловимо знакомы лицом, мазнув по мне взглядом, отвернулся, разглядывая двух девушек связисток. Одна из них имела впечатляющие формы, и невольно привлекала к себе пристально-восхищенные взгляды, которых видимо не боялась и не стеснялась, судя по всему привыкла и получала от этого удовольствие.
— Ой, извините, — налетел, кто-то на меня, когда я входил в открытую дверь штаба. Сам я в это время разглядывал полянку с цветочками, а вернее ножки, что шли по ней, а еще вернее то колыхающееся нечто, от вида которого замирало внутри, и шло обильное слюноотделение. В общем, я разглядывал попку понравившейся мне связистки, как кто-то на меня налетел, обдав запахом женских духов.
Присмотревшись, я узнал, кого держу в руках. Миронова, дочка комдива.
— Да бывает, — ответил я, и понял что держу ее на весу. Опустив девушку на крыльцо где мы, а вернее она столкнулась со мной, я спросил:
— Дарья, я не ошибаюсь?
— Да, это я, — расцвела она.
— Я помню, вы у нас были…
— Не задерживайтесь, вас ожидает генерал, — прервал меня капитан.
— Извините, — ослепительно улыбнувшись девушке, я обошел ее, и направился вслед за капитаном в сени, а потом уже в просторную избу, где за обеденным столом сидело несколько командиров.
— Товарищ генерал-лейтенант, лейтенант Суворов по вашему приказу доставлен, — отрапортовал капитан, и сделал шаг в сторону перестав заслонять меня, и дав возможность обернувшемуся старшему комсоставу с интересом осмотреть меня.
— Лейтенант, пройдите сюда на свет, — велел плотный мужчина в генеральском френче.
«— Как на смотре при покупке лошади» — недовольно подумал я, но приказ выполнил незамедлительно.
«— А ведь это Жигарев, командующий ВВС СССР, не точно он!» — узнал я генерала.
— Так вот ты какой… — начал было генерал.
«— … северный олень!» — подумал я.
— …. Суворов. Мне так часто докладывали о твоих успехах лейтенант, что я волей-неволей заинтересовался тобой, и решил устроить личную встречу. Хочешь, что сказать мне? Не верю я что тебе нечего сказать, читал я твою методичку, читал. Очень удивился, но приказал отпечатать и отправить по летным училищам… Ну что стоишь, садись, вот рядом с подполковником. Возьмем лейтенанта в свою компанию? — спросил он у присутствующих. Судя по его поведению и координации движений, он был выпивши, не сильно, но все-таки.
— Возьмем, — прогудели они в разнобой.
Ага, попробуй откажи командующему. Командиры за столом с интересом разглядывали меня, пока я устраивался за столом.
Как только я сел, генерал сказал:
— Так. У нас всего два часа, лейтенант, до твоего вылета в Москву, так что поторопимся…
«— А ведь это Жигарев, командующий ВВС СССР, не точно он!» — узнал я генерала.
— Так вот ты какой… — начал было генерал.
«— … северный олень!» — подумал я.
— …. Суворов. Мне так часто докладывали о твоих успехах лейтенант, что я волей-неволей заинтересовался тобой, и решил устроить личную встречу. Хочешь, что сказать мне? Не верю я что тебе нечего сказать, читал я твою методичку, читал. Очень удивился, но приказал отпечатать и отправить по летным училищам… Ну что стоишь, садись, вот рядом с подполковником. Возьмем лейтенанта в свою компанию? — спросил он у присутствующих. Судя по его поведению и координации движений, он был выпивши, не сильно, но все-таки.
— Возьмем, — прогудели они в разнобой. Ага, попробуй откажи командующему. Командиры за столом с интересом разглядывали меня, пока я устраивался за столом. Как только я сел, генерал спросил:
— Слушай, а когда ты успел столько самолетов освоить?
Вот это влип! Мысли закрутились в голове с бешенной скоростью…
— Товарищ командующий, не знаю как это у меня получается. Вот сажусь в самолет и через некоторое время начинаю чувствовать, как и что у него, они ведь почти живые… — ляпнул я первое, что пришло в голову.
— Интересно, — взгляд генерала стал озорным — а на метле тоже сможешь?
— Тут, товарищ генерал, главное разбег взять побольше.
Окружающие дружно заржали.
«— Похоже пока пронесло», — подумал я, выдохнув с облегчением.
— Так, — Жигарев хлопнул ладонью по столу, — Пошутили и будя. У нас всего два часа до твоего вылета в Москву лейтенант, так что поторопимся…
Транспортный Дуглас, на котором мы летели в Москву, монотонно-усыпляющее гудел, но сон ко мне не шел. Я не один был такой бодрствующий, большинство спало, устроившись со всеми возможными удобствами, вроде Никифорова, который разлегся на мешках с почтой, и оглушающее храпел, не спасал даже рев моторов. Но кроме меня не спал еще один пассажир, полковник-танкист, с зеленным лицом. Его изрядно укачало.
Прикрыв глаза, я стал вспоминать нашу встречу с генералом Жигаревым.
Вопросы, которые он мне задавал, отнюдь не были праздными, его действительно интересовало, что я скажу, хотя он тщательно скрывал это. Отвечал я после обдумывания ответов, что генералу явно нравилось, так что наш разговор затянулся на все три часа. Вопросы задавал не только Жигарев, но и остальные. По вопросам я понял, что они командиры авиасоединений. Глупо было бы считать что они прислушаются к моему мнению, но думаю кое какие мысли я вложил им в головы. Я тоже понимал, что разница между нами очень велика, они опытные командиры, я же зеленый лейтенант которому неожиданно повезло, отчего, по их мнению, наверное от неожиданности, стал писать свои мысли о необходимых действиях авиации в этой войне. Но по мере дальнейшего разговора я менял их мнение о себе. В конце разговора мы уже общались вполне серьезно, они поняли что я держу тему вполне на уровне, и со многим были со мной согласны, так что я составил у них нужное о себе мнение. Думаю, оно стало достаточно высоким.
По мере нашего общения, генерал велел называть его Павлом Федоровичем, чтобы я постоянно не вскакивал на его обращение ко мне.
К концу выяснилось, почему я лечу в Москву, к моему удивлению не для получения наград в Кремле, раскатал губу как же, а по просьбе Политуправления Ставки. Я должен выступить завтра по центрально радио. Оказалось стране нужны герои, и именно я подходил на эту роль по всем параметрам. Двадцать восемь сбитых, считая Гейдриха. Угон немецких самолетов, уничтожение крупного аэродрома противника, новаторские идеи, так что по этой причине к Жигареву и обратились нужные товарищи. Дальше уже согласовали с политуправлением ВВС.
Речь моя уже готовиться, так что, по словам Жигарева, мне нужно было просто отбарабанить речь, и лететь обратно. Тогда я спросил:
— Товарищ гене… Павел Федорович, разрешите мне задержаться в Москве на несколько дней.
— Что? Почему? — нахмурившись, спросил он.
