— Никогда я къ ней не привыкну, никогда! Былъ y меня разъ свой рыцарь безъ страха и упрека…
— Не оставить ли намъ этотъ разговоръ? — прервала фрейлина, косясь на стоявшую тутъ же д?вочку.
— Чтобъ она вотъ не слышала? Да в?дь сестра ея все знала, и сама она тоже, такъ ли, сякъ ли, скоро узнаетъ; не все ли ужъ равно? Но за что, скажи, удалили тогда Линара, за что?!
— Да какъ же было его не удалить? Я, признаться, вообще не понимаю вашей бывшей гувернантки, г-жи Адеркасъ, что она поощряла ваши н?жныя чувства…
— У нея, милая, было сердце; она понимала, что въ груди y меня тоже не камень. А ей за это было приказано въ двадцать четыре часа убраться вонъ изъ Петербурга!
— Да, ее в?жливо попросили вернуться домой къ себ? въ Пруссію. Не заступись за нее тогда прусскій посланникъ Мардефельдъ, съ нею, в?рно, поступили бы еще круче. Мардефельдъ же в?дь и рекомендовалъ ее, потому что она ему близкая родственница, и чрезъ нее, н?тъ сомн?нія, пресл?довалъ свои политическія ц?ли.
— Да я-то, скажи, тутъ причемъ? Какое мн? д?ло до этой глупой политики, когда y меня говоритъ сердце!
— Ваше высочество я особенно и не осуждаю: вамъ было тогда едва 17 л?тъ и вы начитались пламенныхъ рыцарскихъ романовъ. Но зач?мъ тревожить прошлое? За три года графъ Линаръ усп?лъ не только жениться y себя въ Дрезден?, но и похоронить жену; о своемъ зд?шнемъ роман? онъ, пов?рьте мн?, давнымъ-давно и думать пересталъ.
— Зач?мъ ему забыть, если я не забыла? А теперь онъ опять свободенъ…
— Вы, принцесса, все упускаете изъ виду, что вы — насл?дница россійскаго престола, и супругомъ вашимъ можетъ быть только принцъ крови.
— Но зач?мъ мн? выходить именно за этого косноязычнаго Антона-Ульриха?
— Это выборъ самой государыни; его нарочно в?дь выписали для васъ изъ Брауншвейга, обучили русскому языку…
На этомъ разговоръ былъ прерванъ появленіемъ камерпажа, который доложилъ, что его св?тлости герцогу Бирону угодно вид?ть ея высочество.
— Да мн?-то не угодно его вид?ть! — объявила принцесса.
— Должно быть, y него до васъ какое-нибудь экстренное д?ло, — вступилась фрейлина.
— Герцогъ прошелъ сюда прямо отъ государыни императрицы, — пояснилъ пажъ.
— Значитъ, придется ужъ его принять, настаивала Юліана. — Только ваше высочество еще въ утреннемъ неглиже…
— Стану я для него наряжаться!
— Да и не причесаны…
Принцесса взялась рукой за прическу. Уб?дясь, должно быть, что въ такомъ вид? принимать всесильнаго временщика, д?йствительно, не совс?мъ пристойно, она повязала себ? волосы лежавшимъ тутъ отоманк? б?лымъ платкомъ и запахнула на груди шлафрокъ.
— Ну, что же, проси!
IV. Прощай, мечты!
Герцогу курляндскому Эрнсту-Іоганну Бирону въ то время шелъ 49-й годъ. Въ молодости онъ, надо было думать, былъ 'писанный красавецъ' — въ н?мецкомъ, разум?ется, вкус?. Съ годами же подъ его энергичнымъ подбородкомъ образовался жировой кадыкъ, и гладко-выбритое лицо его, почти четвероугольное, зам?тно обрюзгло. Т?мъ не мен?е, въ своемъ пышномъ парик? съ буклями до плечъ, въ шелковомъ, ярко оранжевомъ, расшитомъ золотомъ кафтан?, съ голубою андреевскою лентой черезъ плечо и съ блестящею зв?здой на груди, этотъ рослый и осанистый, пышущій здоровьемъ мужчина производилъ впечатл?ніе очень внушительное, хотя и отнюдь не благопріятное: холодно-жестокій взглядъ его с?рыхъ глазъ и плотоядный, широкій ротъ невольно отъ него отталкивали.
— Им?ю счастье пожелать вашему высочеству добраго утра, — началъ онъ по-н?мецки деревянно- оффиціальнымъ тономъ, преклоняясь съ надменностью восточнаго сатрапа. — Баронесс? Юліан? мое почтеніе.
При этомъ взоръ его скользнулъ и въ сторону Лилли и на минутку на ней остановился, точно изучая ея вн?шность.
— Это — младшая сестра покойной моей фрейлины Дези Врангель, — пояснила Анна Леопольдовна, нехотя поднявшаяся съ отоманки на встр?чу непрошеному гостю.
— Я такъ и полагалъ, — отозвался временщикъ и съ милостивой улыбкой шагнулъ къ д?вочк?. — Настоящій персикъ и прямо съ в?тки.
Мясистая рука его протянулась къ ея св?жему, загор?лому личику. Но оц?нить высокую ласку Лилли не сум?ла и звонко хлопнула его по рук?.
— Aber, Lilli! — ужаснулась Юліана.
— Sapperlot! — сорвалось и съ губъ герцога; въ глазахъ его сверкнула такая зв?рская злоба, что y Лилли кол?ни задрожали.
Но бывалый царедворецъ, видно, уже спохватился, что подобныя «буршикозныя» междометія не совс?мъ ум?стны въ присутствіи принцессы, и счелъ долгомъ извиниться передъ нею:
— Не взыщите, ваше высочество…
— Разв? съ васъ можно взыскивать, когда вы полжизни проводите на конюшн?? — былъ сухой отв?тъ.
'Это въ отместку за меня!' проб?жало въ голов? y Лилли.
Бирона, всей душой преданнаго своему конюшенному в?домству, передернуло; можно было ожидать, что при своей неудержимой вспыльчивости онъ дастъ волю своему гн?ву. Благоразуміе, однако, одержало верхъ, и онъ приступилъ сряду къ предмету аудіенціи прежнимъ деревяннымъ тономъ, точно раскусывая каждое слово:
— Государыня императрица поручила мн? передать вашему высочеству свою непреложную Высочайшую волю.
— Волю государыни я всегда чту и готова исполнить, если то въ моей власти, — отв?чала Анна Леопольдовна. — Въ чемъ д?ло?
Герцогъ взглянулъ на Юліану и Лилли.
— Д?ло столь деликатное, — заявилъ онъ, — что всякое постороннее ухо зд?сь излишне.
— Лилли Врангель можетъ сейчасъ вытти; отъ Юліаны же y меня н?тъ тайнъ.
— Есть тайны государственныя, принцесса, которыя раньше времени не сообщаются и самымъ приближеннымъ лицамъ.
— А это такая государственная тайна?
— М-да. Долго я не держу вашего вниманія.
Принцесса пожала плечами и предложила об?имъ барышнямъ вытти изъ комнаты. Т? молча повиновались и притворили за собою дверь.
Любопытство, свойственное вообще прекрасному полу, не было чуждо, видно, и гоффрейлин?. Она опустилась на ближайшій къ двери диванчикъ и указала Лилли м?сто рядомъ съ собой; причемъ не утерп?ла, впрочемъ, сд?лать ей шопотомъ серіозное внушеніе за давишнюю безтактность съ герцогомъ.
— Ужъ не знаю, кто былъ бол?е безтактенъ: онъ или я! — оправдывалась д?вочка. — Какъ онъ см?етъ л?зть своей противной лапой мн? въ лицо!
— Вреда теб? оттого в?дь никакого бы не было. Ты не должна забывать, что для герцога y насъ законовъ не писано. Сколько изъ петербургскихъ дамъ были бы польщены такимъ его вниманіемъ!
— А сами вы тоже были бы польщены?
Очередь возмутиться была теперь за красавицей-гоффрейлиной.
— Ты забываешься! Притомъ онъ вид?лъ въ теб? еще полуребенка…
— Но я все-таки изъ старинной дворянской семьи; а онъ, говорятъ, изъ простыхъ придворныхъ
