будущего владыку, не расстраивай Велианаса…
Ну, же!.. Ну, же! Вот, да! Наконец-то!
Тимор, красивый в форме аэлийского воина, сумел-таки загонять своего врага, прижал всё к той же кибитке. Ещё чуть-чуть — и вскинет победно руки!
Давай, покажи этому вертлявому сопляку, убей его!
Было что-то знакомое в движениях виэла, даже в том, как он выбрасывал руку с мечом… Он неплохо владеет коротким марагским мечом, улавливается что-то новое и одновременно знакомое в этих колющих выбросах. Вот этому вот удару в бок с одновременным уходом вправо можно будет потренироваться на досуге… Если б ещё Антирп не заслонял его собой всё время.
Толпа будто обезумела. Народ давно уже не видел ничего подобного. Сам Антирп — непобедимый тимор! — в трудном поединке доказывал всем своё право на вольную. Можно только догадываться, какие сейчас ставки, там, на рядах, какие кипят стра-сти.
Здесь, у самой кибитки, Айвар чувствовал себя загнанным в угол. Нет ничего хуже этого ощущения отчаянной безнадёжности. Сам понимал: на этот раз противник попался явно не по силам. После всех его ударов, которые приходилось брать на меч, руки, казалось, готовы были отняться, гудели до самых плеч. Дрожали от усталости пальцы.
Айвар неплохо владел и левой рукой, часто перебрасывал меч, это его и спасало.
Ныло плечо, задетое мечом, влажные от пота волосы, спутанные и грязные, лезли в глаза, мешали видеть, а ведь ещё перед боем — Мать свидетельница, это было веч-ность назад! — он сам перевязал их по лбу обрывком тесёмки.
Всё было против него!
И этот проклятый тимор!
Он не подпускал к себе близко, не давал ударить в ответ, опасался колющего удара. Ещё бы! Если б не этот его панцирь, Айвар давно бы уже праздновал победу… И отдыхал!.. Да, просто рухнул бы без сил всё равно где, и чтоб никто — никто на свете! — не трогал до завтрашнего дня. До тех пор, пока ощущение всей серьёзности про-изошедшего не изгладится в памяти; до тех пор, пока не уляжется возбуждение, и тогда сам бой вспоминаться будет, как один из эпизодов прошлого. Яркий, опасный, смертельно опасный момент, но уже оставшийся позади.
Айвар хорошо видел свежие зазубрины и вмятины, оставленные на панцире его мечом. Как мало, оказывается, не хватило до победы.
А Антирп тоже устал. Он и сам по себе тяжелее, а тут ещё и доспехи: панцирь, поножи, наручи из толстенной кожи с железными бляхами, защищающие руки от запястья до локтя, стянутые с внутренней стороны предплечья толстыми шнурами.
Ну, вот, ещё одна атака! Умереть, наверное, и то проще!.. Айвар вовремя перебро-сил меч в правую руку, но Антирп завершил удар обманным движением, будто по-нял, что мечи снова найдут друг друга, а не живое, наполненное кровью тело. Как близко они очутились в это мгновение! В зрачки друг другу смотрели, не отрываясь: Айвар — снизу вверх, с ненавистью, плотно, до боли в скулах, стиснув зубы; и Ан-тирп — с усмешкой усталого превосходства, оскаля по-волчьи крупные белые зубы.
— Надоел ты мне… — сказал вдруг негромко ровным голосом, как старому приятелю, продолжая давить мечом на меч. Одной рукой — против Айваровых двух, еле сдер-живающих натиск. — Надоел!..
Другая рука — левая — вдруг всеми своими бляхами с отмашкой пришлась Айвару по лицу. Удар оказался таким мощным, что тот, чуть не теряя сознание, отлетел в сторону, упал на песок навзничь, перекатился на бок.
Кровь из разбитых губ, из носа потекла по лицу. Айвар ничего этого не чувствовал, не замечал. Одно его пугало — он не мог подняться. Сил на то, чтобы встать, не было совсем.
Медленно — очень медленно! — под рёв переполненных рядов приподнялся, опира-ясь на левую руку. Так же медленно поднял голову. Антирп уже стоял над ним, близко, заслоняя собой равнодушно желтеющее ноябрьское солнце. Добить против-ника, оглушённого, не способного к сопротивлению, он не гнушался. Задержался только на то, чтоб окинуть взглядом зрительские ряды, окружающие арену непре-одолимой непреступной преградой, ключом к которой была смерть себе подобного.
Белые платки! В руках у большинства были белые платки. Все хотели смерти! Кое-где в верхних рядах, там, где располагался народ победнее и попроще, мелькала красная ткань.
Решающее мнение принадлежало Правителю. Кэйдар с удовольствием ждал этой минуты. Приятно, когда все, вся эта тысячная толпа, ещё минуту назад исходившаяся неистовыми воплями, в безмолвии, в полной тишине, ждёт твоего окончательного решения.
Кэйдар чуть дёрнул подбородком, стоявший слева за его спиной раб бросил на перила вышитый золотой нитью платок. Белый! Как накидка с головы вдовы…
А сам чуть подался вперёд, нахмурил брови, он впервые за всё время поединка увидел виэла так близко, лежащего сейчас на земле лицом к ложе Правителя.
Отброшенные назад волосы — длинные, до плеч, открытый лоб, вздёрнутый вверх подбородок, подставляющий под последний удар слабое горло.
Отец Создатель!!! Ведь это же телохранитель Лидаса!! Его Виэл!!!
Нет!!! Нет!! Не может быть!
Кэйдар, скорее, готов был поверить в обман зрения, в ошибку, в чудо, но только не в то, что видели его глаза.
Медленно, как в кошмарном сне, рука Антирпа подняла меч вверх, относя его чуть в сторону.
Айвар, не моргая, смотрел на тимора, видел его всего с ног до головы, видел его глаза и улыбку, видел блестящую кромку остро отточенного меча, видел, что Ан-тирп, стоявший к нему чуть боком, сейчас полностью открыт, а главное — наконец-то он стоит так близко, что и короткий марагский меч сумеет достать его.
Именно тяжесть этого меча, всё ещё сжимаемого за рукоять замертвевшими паль-цами, вернула к действительности, заставила двигаться, бороться до конца.
Он рывком перекатился на колени, подставляя под опускающееся лезвие левую руку, так, чтоб удар, направленный по шее, пришёлся по руке плашмя, а сам вскинул меч вверх. Лезвие, развёрнутое горизонтально, вошло в тело Антирпа снизу, под панцирь, под тупым углом и почти по самую рукоять.
Никто вокруг не понял, что случилось. Не понял и Антирп. Он, даже умирая, не мог поверить в произошедшее. Лицо его побелело от боли, от ужаса, а из тёмных зрачков на Айвара смотрело безграничное изумление.
— Н-не… не… т…
Он рухнул на спину, назад, во весь свой рост, и это падение сопровождало все-общее оглушающее молчание. В полной тишине медленно, без чьей-либо помощи, поднялся на ноги Айвар. Сделал шаг, другой, в сторону выхода, качаясь, будто пья-ный на свадьбе.
— Он убил его… — прошептал Кэйдар одними губами. — Убил Антирпа…
Это осознали и остальные зрители. Крик поднялся громче прежнего. В нём было всё: изумление, негодование, возмущение и протест, радость и ликование.
На глазах всех аэлов родился новый герой, новый любимец толпы. Нэйт таким представлением будет особенно довольна.
* * *
— Я купил его перед самыми праздниками. — Аридис держался почтительно, но не подобострастно. Рядом с ним, под его взглядом, Кэйдар чувствовал и сам, что недос-таточно прожил, чтобы называться Правителем. Для Наследника-то и то лет не хва-тает. Отец в своё время в 35 встал в первый раз у жертвенника, но это не значит, что мне не хватит ни сил, ни ума править Империей. — Выкупил на свои личные деньги, господин Наследник, — Аридис чуть поклонился, продолжая всё также стоять перед сидящим в кресле Кэйдаром. — Здесь, в пригородных поместьях, есть такие, кто гото-вит жертвенных воинов для предстоящих боёв. Для них это главный способ сущест-вования… Некий Магнасий предложил мне этого варвара…
— За сколько?
