изображением гипотетического обитателя не то самого Марса, не то его окрестностей. Образ марсианина живописался скупо, несколькими штрихами, но выглядел подозрительно знакомо.
– Слушай, может быть, я не права… Может быть, я уже помешалась на кошачьей теме, но, сдается мне, этот пришелец под копирку срисован с нашего календарика с Тохой! – воскликнула я. – Только там, где на оригинале цветочные купы, здесь какие-то кратеры и горные цепи!
– Точно! – Колян глубокомысленно кивнул. – Я же говорил уже: кэтс ар фром Марс! Значит, и Тоха тоже!
– Т-с-с-с! – Я огляделась. – Умоляю тебя, не говори об этом больше! И вообще, наш кот – прошу запомнить, Конфуций его зовут! – родом из Екатеринодара. Он местный перс, кубанский. Один мой знакомый мог бы, пожалуй, назвать его «неэтническим русским».
– Но согласись, – сказал Колян, продолжая критически рассматривать портрет инопланетянина. – Наш Тоха все же здорово смахивает на мастера Йодо из «Звездных войн»!
– Можем подать в суд на Джорджа Лукаса, – согласилась я. – За наглый плагиат! Глядишь, высудим коту миллион-другой долларов.
Колян тихо зарычал и решительно потянул меня прочь от столба с объявлением:
– Чтоб я больше про кошачьи миллионы не слышал! Наш То… тьфу, Конфуций будет жить на честно заработанные деньги!
– Ага. В крайнем случае посадим его в подземном переходе со шляпой и табличкой: «Мадам, месье, я не ел пять дней!» – согласилась я.
И тут же помрачнела: Тоха и в самом деле уже пару дней страдал совершенно нетипичным отсутствием аппетита. Пил только воду и немножко молоко, не давался в руки, спал или дремал сутки напролет и по вечерам не просился на прогулку. Я всерьез опасалась, что именно прогулки стали причиной очевидного нездоровья животинки: не иначе, подхватил в местах массового скопления кошачьего народа какую-нибудь заразу.
– Не расстраивайся, – безошибочно угадав, о чем я думаю, сказал Колян. – Теперь, когда у нас есть НОВЫЙ кот, никто не удивится, если мы вызовем к нему ветеринара.
– На ночь глядя? – я поглядела на часы.
– Зачем на ночь? До завтра-то он доживет, утром и вызовем. А пока можешь для успокоения души обзвонить знакомых котовладельцев, спросить совета.
Так я и сделала. Впрочем, как и следовало ожидать, по описанным симптомам мои телефонные собеседники диагностировали самые разные кошачьи болячки, прямо по О'Генри: от родильной горячки до воды в коленной чашечке. Скорбно вздыхая, я погладила забившегося в угол несчастного кота и легла спать, дожидаясь утра, которое по определению мудренее вечера.
С тех пор как Люся Панчукова узнала о том, что кошка Зизи не собирается в ближайшее время произвести на свет наследников, которых по отчеству можно было бы именовать Клавдичами, жизнь Севы превратилась в ад.
Разъяренная Люся в наказание за то, что он не сумел организовать кошачью свадьбу, объявила мужу бойкот и перестала его кормить, обстирывать и привечать в супружеской постели. Выдворенный на подранный многими поколениями кошек старый диван, Сева продержался недолго. В надежде вернуть расположение супруги он признался ей, что наследный кот жив и, по всей видимости, благополучно обретается в родных пенатах. Пончик думал, что эта информация Люсю обрадует, ведь оставался шанс попытаться вторично завладеть котом и повязать его с дармоедкой Зизи.
Однако Люся, против ожидания, стала только злее. Она в сотый раз назвала Севу идиотом, а потом, в свою очередь, призналась, что нарушила правила Клуба любителей кошек и выписала Елене документы на какого-то другого перса. Стало быть, вовсе не на другого, а на того же самого!
– Да ты сама идиотка клиническая! – рявкнул Пончик на супругу, поменявшись с ней ролями. – Выходит, ты своими руками убила нашего богатенького кота Базилио! До сих пор были одни слова, а теперь есть официальные документы, доказывающие, что он – вовсе и не он, не кот-наследник, а какой-то совершенно левый Васька!
– Конфуций, – угрюмо поправила Люся.
– Да хоть Джавахарлал Неру! – рыкнул Пончик. – С него теперь никакой корысти, взятки гладки! Все, промухали кошачье наследство, можем о нем забыть раз и навсегда!
И Сева с самым вызывающим видом мигрировал с разбитого дивана и устроился на ночлег в супружеской спальне.
– На, держи! – Колян, минуту назад выпровоженный мной на работу, ворвался в дом, победно размахивая какой-то бумажкой. – Видишь, как просто решаются вопросы? На ловца и зверь бежит!
Я послушно приняла торжественно врученную мне четвертушку бумажного листа, оказавшуюся отпечатанным на принтере объявлением об оказании всех видов ветеринарной помощи животным на дому.
– Надо же, как кстати! – обрадованная, я тут же побежала набирать указанный номер.
– Держи меня в курсе, звони на мобильник! – распорядился Колян, вновь покидая квартиру.
– Ага, – отмахнувшись, пробормотала я.
На другом конце линии трубку сняли сразу же, словно давно ожидали моего звонка. Я изложила проблему, меня выслушали с пониманием, отнеслись с сочувствием, пообещали приехать в самое ближайшее время. Собственно, говорила в основном я. Мой незримый собеседник произнес одну- единственную короткую фразу: «Ждите, едем!»
Действительно, едва я успела позавтракать (Тоха от еды снова отказался!), как в дверь позвонили.
– Здравствуйте, здравствуйте, проходите, пожалуйста! – Я распахнула дверь перед доктором, оценив и скорость, с которой добрый доктор Айболит отреагировал на мой вызов, и серьезность подхода: кошачий лекарь был в новехоньком бязевом халате, голова до бровей покрыта белой шапочкой, на лице маска, на руки заранее надеты резиновые перчатки. Глаз не видно за очками, но настроение явно решительное.
– Пациент? – едва переступив порог, невнятно пробубнил ветеринар сквозь повязку.
От волнения излишне суетясь, я выволокла из тихого угла за диваном абсолютно индифферентного Тоху, распластала его на кухонном столе, как шкуру белого медведя, и начала вновь описывать его нехарактерное поведение, но доктор меня и слушать не стал. Айболит молча принес оставленный в прихожей синий дырчатый ящик с ручками и быстро погрузил в него безразличного ко всему Тоху.
– Секундочку, я сейчас соберусь, – смекнув, что кота госпитализируют, я заметалась по дому в поисках приличного костюма на смену домашним шортам и майке. – Вы идите, я догоню!
Хлопнула входная дверь, ветеринар удалился. Я с нечеловеческой скоростью переоделась, ограничившись заменой шортов на джинсы, схватила сумку, заперла квартиру и скатилась по лестнице во двор.
– Тьфу, оглашенная! – выругалась едва не сбитая мной злобноватая бабуся с нижнего этажа.
Даже не извинившись, я выкатилась во двор.
А он оказался совершенно пуст: ничего похожего на карету «Скорой помощи», вообще никаких автомобилей!
– Как же так? – Еще не вполне осознав, какого дурака сваляла, я обежала дом кругом, потом кенгуриными прыжками заскочила в квартиру и набрала номер ветеринара. Из трубки долго доносились длинные гудки, потом наконец к телефону подошла какая-то барышня.
– Алло, девушка, – обрадовавшись, заорала я. – Мне бы доктора к телефону! Понимаете, я сейчас…
– Доктора? Понимаю, – хихикнула девица. – Только это не ко мне, я тут мимо проходила. Слышу, таксофон трезвонит-заливается, думаю, к чему бы это? А это вам доктора нужно! Ну, шизики, вы даете!
Радостно хохоча, она повесила трубку.
– Таксофон трезвонит, – тупо повторила я, слушая долгие гудки. – Шизики звонят…
Суровая правда, заключающаяся в том, что у меня опять украли кота, доходила до меня медленно.
