пятиэтажками.
– Там проезда нет, – сообщил Колян.
– Во двор заезжать не будем, – решила я. – Паркуйся и дуй за Смитом.
– Пешком? – нахмурилась Ирка.
– Нет, на ездовых собаках! Конечно, пешком! Раз двор не проходной, значит, он приехал, куда ему нужно!
Ворча, подруга вылезла из машины и зашагала во двор. Секунду спустя – мы с Коляном едва успели пригнуться – мимо нас проследовал Смит, уже избавившийся от медицинской амуниции. На наш «жигуль» он посмотрел с подозрением, но не остановился. По пятам за Смитом шагала Ирка, всем своим видом изображающая полную незаинтересованность объектом: смотрела исключительно по сторонам и что-то напевала. Наверное, классическую маскировочную песнь «Я тучка, тучка, тучка, а вовсе не медведь!».
Я вынырнула с пола, торопливо открыла «бардачок» и исследовала его содержимое. Запасливая Ирка не обманула моих ожиданий: среди прочего добра в «бардачке» обнаружилась пара новых капроновых гольфов цвета «неро». Размер, правда, не мой, а Иркин, но то, что ей как раз на голень, мне будет впору на голову!
– Колян, дай мне свою отвертку! – взяв чулочно-носочное изделие и инструмент, прихваченный «на всякий случай» Коляном, я вышла из машины. – Пойдем, на шухере постоишь!
Оставив супруга караулить в проеме арки, я бегом проследовала к «Ниве», припаркованной у песочницы, заполненной почему-то битым кирпичом и булыжниками. Не очень, должно быть, уютно тут детишкам, не зря ни одного малыша поблизости не видать…
Впрочем, двор вообще был почти пуст: пара старушек на лавочке у дальнего подъезда, какой-то мужик на помойке да баба с тазом мокрого белья у веревок в десяти метрах от меня – ну, она-то точно ничего, кроме своих наволочек, сейчас не видит… Я заглянула в салон «Нивы», узрела кошачью корзину, присела и под прикрытием песочницы-кирпичницы натянула на голову черный капрон. Теперь, если кто меня и увидит, то нипочем не узнает!
Отверткой я ковырнула стекло задней дверцы, решив, что, если не удастся открыть, – разобью его булыжником! Благо, у меня под боком целая куча орудий пролетариата!
– Кыся! – громким шепотом заорал мне в спину Колян, распластываясь по стене дома, как цыпленок табака.
Я обернулась: во дворик угрожающе вдвигалась широкая морда патрульки. Вызволять из плена Тоху времени не было, самой бы за решетку не угодить! Я проворно метнулась в ближайший подъезд, надеясь, что меня еще не заметили.
– Вон он, в подъезд забежал! – подсказал сержанту напарник, тыча пальцем в нужную сторону.
– Тот был негр, – не согласился сержант.
– А этот разве не негр? Черный как сапог!
– Тот был в белом, – упорствовал сержант.
Серега высунул голову в окошко, цепким взглядом обвел двор и почти сразу засек сутулую фигуру в белом, хорошо заметную на фоне грязно-коричневого мусорного контейнера.
Обнаружив интерес, проявленный к нему представителем власти, чернокожий по причине хронической немытости бомж Петюня забеспокоился: не прошло и получаса, как он стянул с лотка на привокзальной площади красочный журнал с голой девкой на обложке и упаковку презервативов «Голубая луна». И то, и другое было Петюне без надобности, стащил он веселые картинки с резиновым приложением просто потому, что они «плохо лежали», грех было не воспользоваться случаем. Будучи сильно септическим, Петюня понимал, что с обменом предметов интимно-медицинского характера на полновесные рубли у него могут возникнуть проблемы. Размышляя, как поступить с прихватизированным имуществом, Петюня походя заглянул в мусорный контейнер и на самом верху кучи увидел докторский халат, в карманах которого обнаружились также белая шапочка и маска с завязочками. Обрадовавшись, Петюня незамедлительно облачился в обновы.
– Ну и черная же рожа! – сплюнул сержант Тарасов. – Документики ваши попрошу!
Увидев, что милиция занята выяснением личности бомжеватого гражданина на помойке, я сдернула с лица чулок, расправила плечи и гордой поступью вышла из подъезда. Стараясь не оглядываться и не бежать, прошла под арку, из-за угла которой странным архитектурным украшением торчала голова Коляна.
– Живо в машину, – прошипела я мужу, ускоряя шаг. – Удираем, пока нас не повязали!
– А как же Ирка? – спросил Колян, распахивая передо мной заднюю дверцу «жигуленка».
– С ума сошел, галантный мой? – цыкнула я. – Я назад сяду, а за руль кто?
Плюхнувшись на водительское сиденье, я с трудом дождалась, пока супруг угнездится рядом, и рванула машину с места, едва не задавив пару жирных городских голубей.
– Птичку жалко, – отреагировал Колян.
– Жалко котика, – поправила я. – Так и остался, бедолага, во вражьем плену!
Тревожно затрезвонил мой мобильник. Я взяла трубку.
– Ленка, он уезжает! – возбужденно сообщил Иркин голос. – Стоит в очереди в билетную кассу на железнодорожном вокзале. Я тоже стою, наша очередь уже подходит! Что скажешь, будем брать?
– Как ты его будешь брать, в одиночку и голыми руками? – не поняла я. Хотя, конечно, Ирка дама корпулентная, она кого угодно может взять…
– Да не его, а билеты! Брать мне билеты туда же, куда он возьмет, или не надо? А если надо, то сколько и какие? Плацкарт, купе?
Позади меня нервно верещали клаксоны. Тормозя все дорожное движение, я ползла по улице со скоростью километров пятьдесят, не больше: думала.
– Для начала просто запомни, куда и каким рейсом он отбывает, – решила я наконец. – И стой на привокзальной площади, жди нас, мы совсем рядом.
Узнав результаты Иркиной слежки за Смитом, мы все вместе разработали план дальнейших действий. Он представлялся простым, но эффективным, однако я все равно нервничала так, что у меня все валилось из рук. Началось с того, что мой сандвич с сыром дважды за время импровизированного ужина убедительно доказал закон бутерброда. Это еще можно было пережить: и сыр, и масло для нового бутерброда в холодильнике были. Потом пошло по нарастающей: покрепче вцепившись в сандвич номер два, я упустила и разбила чайную чашку, а в ванной уронила в кошачий тазик, недавно задействованный Тохой по прямому назначению, чистое махровое полотенце.
Пришлось, несмотря на протесты остальных граждан, немедленно устраивать постирушку. За компанию с полотенцем я быстренько простирнула кое-что из одежды, пошла развешивать на веревках за балконом мокрое белье – и упустила вниз сначала пару прищепок, а потом и свежевыстиранную белую шелковую блузку! Подбитой птицей она легла на асфальт посреди улицы. Я уже собралась бежать вниз, и тут из-за угла, дико визжа тормозами, юзом вынеслась проклятущая белая «семерка»!
Я упреждающе закричала, но автопсих в машине меня, конечно, не слышал: музыка в салоне по обыкновению гремела так, что вибрировали стены дома. Колесо «семерки» стремительно накатило на несчастную блузку и проволокло ее до следующего поворота, где мое некогда белое одеяние и осталось валяться в виде испачканной скомканной тряпки.
– Все, кончилось мое терпение! – в сердцах опасно хлопнув стеклянной дверью балкона, объявила я.
Открыла сумку, вытащила записную книжку, нашла в ней телефон дежурной части ГИБДД и, не тая злорадства, сообщила, что по району, нагло плюя на правила дорожного движения и ни в грош не ставя труд инспекторов, на бешеной скорости носятся белые «Жигули» седьмой модели, номер такой-то, за рулем какой-то юный мутант, небось даже без водительских прав.
– Разберемся, – зловеще пообещал дежурный.
И только после этого мне немного полегчало.
