– Нет, ты иди домой.
– Я думал, мы поговорим, выпьем…
– Мне нужно работать.
– Может, я помогу тебе?
Джеки отрицательно покачала головой, и его испугало выражение, которое появилось у нее на лице.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Уже поздно, Джемми. Поговорим завтра, – уклончиво предложила она.
Впрочем, это скорее прозвучало как требование.
– Я тебе мешаю?
– Просто у меня очень много работы, – сказала она и, поскольку он молчал, потянулась к бумагам на своем столе.
– Я не понимаю… – пробормотал он. – Ведь в пятницу…
– Считай, что ничего не было, – быстро сказала она и взглянула мимо него в окно.
– Но почему?
У него заблестели глаза.
– Для этого много причин.
– Назови их.
– Ты же знаешь, Джемми, что у меня есть кое-какие обязательства.
Но его не интересовали никакие обязательства. Потому что они гроша ломаного не стоили. Для него все было очень просто: их потянуло друг к другу, и она хотела его. По крайней мере в тот день.
– Послушай, – беспомощно сказала Джеки, – пожалуйста, прости меня. Мне не следовало этого допускать. Это целиком и полностью моя ошибка.
– Но ведь ты этого хотела… Я знаю, что хотела!
Джемми говорил очень серьезно, и она смутилась.
– Это была ошибка, – повторила Джеки, на секунду закрыв глаза и отбрасывая с лица волосы.
Он отрицательно покачал головой.
– Да, ошибка, – еще раз повторила она, стараясь выдержать взгляд этих зеленых глаз, которые словно видели ее насквозь. – В общем, мне нужно заниматься спектаклем. Следующие несколько недель будут чрезвычайно напряженными. – С огромным трудом Джеки заставляла себя смотреть ему в глаза. – Кроме того, я старше тебя. И мы очень разные – ты и я. Мы принадлежим разным мирам. У нас разные взгляды…
– Но ты не упомянула Дрю.
– Все, что я сказала, – резко возразила она, – не имеет к нему никакого отношения.
– Тогда почему же нам не… – умоляюще начал он.
– Я не знаю, – спокойно прервала его Джеки.
Они замолчали, и он почувствовал, что Джеки бесконечно далека от него.
– Не нужно так смотреть на меня, Джемми.
– Я отрываю тебя от работы… – после долгой паузы сказал он.
– Если хочешь, мы можем продолжить этот разговор завтра.
Не говоря ни слова, он взялся за ручку двери.
– Джемми! – тронула она его за рукав.
Он внимательно посмотрел ей в глаза.
– Если мы можем поговорить об этом завтра, то почему не сделать это сегодня?
Джеки отрицательно замотала головой, встревоженная едва уловимой переменой, происшедшей в интонации его голоса, и отступила, чтобы выпустить его из комнаты.
Несколько мгновений они неотрывно смотрели друг на друга, вспоминая об одном и том же, но момент уже был упущен.
Ричард бодро шагал вдоль канала по направлению к Камден Лок и рынку. Холодное декабрьское солнце успело подсушить тротуар и мостовую. Под мышкой у Ричарда был большой коричневый конверт – весьма объемистый и пухлый. В конверте лежала рукопись – плод его уединенных трудов, его исповедь.
Он направлялся в одно заведение, которое предлагало услуги по ксерокопированию рукописей, а также по их отправке доброжелательному издателю.
Люси он, естественно, ничего не сказал. Если его предприятие закончится неудачей, он не вынесет ее расспросов и сожалений. А уж что такое неудачи и как их преодолевать – было ему хорошо известно.
Суровые уроки, которые подавала ему жизнь, когда он получал отказы после прослушиваний и собеседований, никогда не изгладятся из его памяти. Подумав об этом, Роджер мрачно покачал головой. Такой поганой атмосферы, как в деле шоу-бизнеса и вообще вокруг искусства, не найти нигде.
Он крепче прижал к груди конверт с рукописью, почти не сомневаясь в том, что рукопись вернут с отрицательным отзывом. Литературный мир был, пожалуй, еще более жестоким, чем театральный. Ричард передернул плечами. Как бы там ни было, он был совершенно уверен, что написал хорошую вещь. Повествование вышло весьма живым и к тому же, кажется, довольно забавным.
Как раз вчера во время съемки даже такой тип, как Роджер, высказался в том смысле, что главное в их деле – это везение. Теперь Ричард обдумывал этот мудрый вывод применительно к себе самому и в конце концов решил, что и ему должно на этот раз повезти. Хотя бы по теории вероятностей, учитывая его бесчисленные прошлые неудачи.
Набережная стала подниматься вверх, к рынку. Дальше начинались торговые ряды. В воздухе потянуло сладкими запахами специй и копченостей. На низком заборчике прохлаждалась компания хиппи. Чуть дальше был расставлен маленький шатер, в котором цыганка предсказывала всем желающим будущее. Рядом колотили в свои барабаны и трясли маракасами мексиканцы.
С любопытством покосившись на представление, Ричард стал пробираться через ряды блошиного рынка, где торговали подержанными вещами, удивляясь тому, что торговля там идет все бойче. Один тип особенно поражал его. Это был длинный и бледный, как привидение, человек, чахлый, словно больное растение, всегда одетый во все черное. Такого бледного человека Ричард не видел никогда в жизни.
Заведение, куда он направлялся, располагалось между вегетарианским кафе и магазинчиком, где продавали деревянную мебель ручной работы. Когда он подошел ближе, то обнаружил, что заведение с ксероксом закрыто, а к деревянному почтовому ящику приколота бумажка с надписью: «Ушел на похороны. Откроюсь завтра». Дурацкая бумажка была еще и украшена какой-то блестящей мишурой.
Ричард развернулся и побрел к ближайшей станции метро. Вообще-то в окрестностях Чаринг-кросс-роуд было сколько угодно мастерских, выполняющих копировальные работы. Если поторопиться, он мог бы сделать ксерокопию и встретиться с Люси около студии, когда у нее закончится репетиция. Потом они могли бы где-нибудь перекусить пиццей или спагетти.
Идея была весьма заманчивой, однако было одно препятствие. Под плащом у Ричарда был надет старый свитер, связанный еще мамочкой, который он надевал всегда, когда садился писать. Люси, пожалуй, еще в обморок упадет, если увидит его в таком виде.
Ричард машинально одернул свитер и пригладил ладонью растрепанные волосы. Потом он застегнул плащ на все пуговицы, поднял воротник и затянул потуже пояс. Таким образом он надеялся надежно спрятать свой драный свитер, а также придать своей внешности элемент романтической загадочности.
За исключением обычных пьянчужек, в метро было не особенно много народу. По крайней мере в его направлении. Однако, когда он вышел на платформу, из поезда, прибывшего с противоположной стороны, высыпало несколько десятков людей, и он понял, что час пик только начинается. По северной ветке метро он доехал до Лейстер-сквер и на Шафтсберри-авеню нашел срочную ксерокопию.
Он уселся в пластиковое кресло у окна и стал ждать, когда выполнят его заказ. Из окна был виден служебный вход в театр «Палац», в котором вот уже шесть лет не сходил со сцены мюзикл «Отверженные». Он был на этом спектакле один раз. Да и то благодаря тому, что его пригласила старая приятельница, работавшая в театре. Это была лучшая вещь из всех, какие ему посчастливилось посмотреть за последние годы. Он даже приобрел пластинку с музыкой из спектакля.
Ричард молча рассматривал смонтированные на стене здания рекламные щиты, на которых красовались
