это существовало так давно, что никто не мог себе такого представить: восемь тысяч семьсот лет назад. Речь шла о доистории алеутов, об их происхождении, о связях в прошлом Америки и Азии, о роли в этой связи Алеутских островов. Бросая ретроспективный взгляд на события первой половины и середины XIX века, на период деятельности Вениаминова на Алеутских островах, мы с гордостью думали, что нам, его соотечественникам, удастся не только быть его последователями в области изучения древних культур Американского континента, но и найти принципиально новые данные, подтверждающие гипотезу о заселении Американского континента из Азии. Это заселение происходило в разное время, разными потоками. Один из них шел на Аляску с Чукотки. Первые 'индейцы' прошли на американскую землю по так называемому 'берингийскому мосту'. Второй путь пролегал южнее, вдоль Алеутской гряды, к острову Умнаку, в семи километрах от которого находится Анангула с ее поселением пластин. Это была дорога предков алеутов.
Если Вениаминову удалось застать алеутов на стадии первобытнообщинного строя, в каменном веке, то наши раскопки дали историческую перспективу их жизни.
В своих 'Записках об островах Уналашкинского отдела' Вениаминов создал энциклопедию алеутской жизни. Начал он ее с описания климата, ландшафта, природных условий. Подробно остановился на характеристике материальной культуры. Такова прежде всего картина жилищ как древних, так и современных. Нам в ходе раскопок не раз вспоминался рассказ И. Вениаминова о древних жилищах, носивших название 'улягамах'. Это были и в самом деле, в полном соответствии с его описаниями, огромные котлованы, глубокие и просторные. В них могло поместиться несколько семейств, согласно преданиям, — от десяти до сорока. Столь же емко и красноречиво описаны Вениаминовым оригинальная старинная одежда алеутов, камлейки и парки, а также обувь без передков, в виде мешка, подобная той, которую нашел археолог А.А. Попов на севере Сибири. Обувь явно древнейшая, палеолитическая, вероятно, принесенная на острова с материка, когда там еще не было керамических сосудов; а как мы сами могли наблюдать при раскопках на Анангуле и как писал Вениаминов, алеуты до появления европейцев не знали, что такое глина как материал для изготовления посуды.
В своих записках Вениаминов донес до нас глубокие и древние знания алеутов, описал многие аспекты их богатой духовной культуры, начала положительных знаний — астрономии и счисления времени, фольклор, народные предания и песни, а также древние представления, красочную обрядность, уже в те времена вытесняемую христианством. Иными словами, это все те сведения, которые не может дать одна лишь археология.
Об этнографической части записок Вениаминова известный русский мореплаватель и географ адмирал Ф.П. Врангель писал так: 'Верность наблюдений, отчетливость в изложении и всеобъемлющая подробность в описании избранного предмета не оставляют, кажется, ничего более желать в сей части сочинения. Это — богатое хранилище фактов, для полного уразумения характера, обычаев и настоящего быта народа, стоящего на переходной точке из состояния дикого в более образованное, и имеет тем более цены, что сочинитель не повторяет уже известных наблюдений и замечаний, не передает рассказов и мнений других, но сообщает нам результаты собственных тщательных изысканий, произведенных в продолжение 10 лет среди описываемого им народа. Можно смело сказать, что к собранным здесь данным относительно свойств и обычаев алеутов последующие путешественники не найдут ничего нового присовокупить — по крайней мере в том ручаются трудолюбие, терпение и наблюдательный ум отца Вениаминова'. К оценке трудов Вениаминова, данной Ф.П. Врангелем, трудно не присоединиться, хотя время показало, что этнографам есть над чем поработать в области культуры алеутов. Так, уже в советское время наши ученые, например Р.Г. Ляпунова, смогли внести существенный вклад в ее изучение. Но Врангель, современник Вениаминова, без сомнения, был прав, Давая столь высокую оценку его трудам, его научному подвигу. Заслуги Вениаминова перед наукой признали и Академия наук, и Географическое общество уже в те дни, когда его книги увидели свет.
Но в глазах современников Вениаминов выглядел не только преуспевающим ученым, но и — дело подчас доходило до курьезов — этаким 'дикарем'.
Свой статус 'дикаря' и 'туземца' Вениаминов с присущим ему чувством юмора описал впоследствии, даже указал на его выгоды. Так, по прибытии в Петербург он отправился в консисторию, чтобы отметить свой паспорт. После кругосветного плавания и долгих лет жизни на далеких островах, облаченный в рясу с большим наперсным крестом, какие в то время носили в Петербурге немногие священники, Вениаминов полагал, что на него будет обращено особое внимание. Но вопреки ожиданиям столоначальник сунул паспорт Вениаминова под кипу бумаг и крупными буквами написал на листке '25 рублей'. Вениаминов, незнакомый с тонкостями 'взяточного дела', не обратил на действия столоначальника внимания.
Видя, что посетитель не понимает, чего от него требуют, чиновник написал сначала '15', а затем 'по крайней мере 10'. Тут-то Вениаминов обратился к нему со словами: 'Я уже доложил вам, что я дикарь, приехал из Америки: без доклада войду в присутственное место и там доложу о своей надобности'. — 'Вас оштрафуют'. — 'Но тогда деньги пойдут в казну'. Так ничего и не добившись, чиновник подписал паспорт.
На Алеутских островах Вениаминовым были сделаны интересные наблюдения в области этнопсихологии алеутов. Он заметил, что многие особенности их характера складывались под воздействием природной среды. Особенно приятна была Вениаминову твердость характера коренного населения островов, которая проявлялась в верности слову, ответственности за свои поступки. Нормы морали кровнородственного коллектива воспитывали в членах этого коллектива пренебрежение к стяжательству, личному обогащению. Все это не могло не повлиять и на самого Вениаминова.
Присутствие духа никогда не покидало Вениаминова, даже в самых тяжелых и трагических ситуациях. Например, однажды по дороге к острову Еловому корабль, на котором он плыл, застала буря, вызванная землетрясением. Блуждание по волнам затянулось на целый месяц. Когда усталые и измученные люди увидели остров, нетерпение охватило как команду, так и пассажиров. Но капитан, испугавшись возможной смены ветра, ни под каким предлогом не соглашался пристать к острову. Экипаж и команда готовы были взбунтоваться. Тогда на палубе появился Вениаминов, он сказал капитану: 'Если вы боитесь, тогда я сам буду править судном'. Слова смелого пассажира подействовали. Судно благополучно подошло к берегу.
Вениаминов не боялся брать на себя самую тяжелую, самую ответственную работу, даже если она никак не вязалась с представлениями о его сане. В самых трудных ситуациях ему никогда не изменяло чувство реальности, и казалось, что в мире нет дела, которое было бы ему не по плечу. Он свято верил, что для исполнения долга перед отечеством не должно быть никаких препятствий. Так, однажды на Камчатке он принял на себя обязанности бухгалтера, 'магазинера', конторщика, чтобы дать возможность съездить в Аян ответственному чиновнику — уже упоминавшемуся В. С. Завойко, будущему адмиралу, Завойко был обязан ему жизнью — возвращаться пришлось на китобойном судне. Судно оказалось затертым льдами, и только Вениаминов в подзорную трубу смог разглядеть происходившее на море бедствие. Но для этого ему пришлось провести в метель на берегу целые сутки.
События тех дней сблизили Вениаминова и Завойко. Кроме того, у них были общие взгляды. Они оба приветствовали распространение русского влияния на Амуре и Дальнем Востоке и старались его упрочить. Они понимали, что это имеет большое прогрессивное значение для судеб края и его коренного населения — нивхов, коряков, ительменов, которые, по замечанию Г.И. Невельского, знаменитого и деятельного современника Вениаминова, исследователя дальневосточных морей и рек, 'думали о нас нехудо'. Немалая заслуга в том и Вениаминова.
Героическая победа русских солдат и матросов в Петропавловске застала Вениаминова в Якутске, он с восторгом воспринял эту весть. Встретившийся с ним там И.А. Гончаров писал: 'мы с ним читали газеты, и он трепещет, как юноша, при каждой счастливой вести о наших победах'.
Было бы несправедливо забыть об участии Вениаминова в освоении Амура и Приморья, в этом огромном по своему историческому значению мероприятии. Исконно Русская, приобретенная еще храбрыми землепроходцами семнадцатого столетия дальневосточная земля была окончательно возвращена России на глазах Вениаминова и не без его помощи.
Его перу принадлежат конкретные планы использования естественных богатств природных ресурсов края, расселения в Приморье русских крестьян, разведения пашен, скота и строительства городов. Он продолжал путешествовать, занимался наблюдениями быта и культуры туземцев, много плавал по Амуру. Могучая река не могла не привлекать его своими пейзажами, своими размерами, а своей красотой. Глазами
