вещички, которые имели загадочную способность исчезать в черной дыре сумки совершенно бесследно. Фантазерке Трошкиной собственная торба представлялась противоположностью сказочной скатерти- самобранки. Чтобы не лишиться чего-нибудь нужного, она проводила ревизию сумки-самозабиранки как минимум еженедельно. Очередная контрольная проверка была назначена на завтра. Алка взглянула на часы, убедилась, что время перевалило за полночь, «завтра» наступило, и с энтузиазмом человека, мучительно страдающего от безделья, взялась за сумку.
Ее содержимое было вывалено на покрывало и рассортировано на три кучки: «нужное», «ненужное» и «сомнительное». На сей раз в кучку номер три попали маленький флакончик-«пробник» духов и визитная карточка. Судьба духов решилась быстро. Новый аромат Трошкина нюхала, и он ей не понравился, однако выбрасывать флакон Алка не стала, решив подарить его подружке. А вот визитная карточка удостоилась долгого внимательного рассмотрения. Трошкина минут пять крутила картонку в пальцах, чесала в затылке, думала, думала и придумала.
Сначала она позвонила по номеру, указанному на визитке, и коротко переговорила с ее хозяином. Потом бережно спрятала карточку в нагрудный карман кофточки, все остальное барахло без малейшего почтения сгребла обратно в сумку, вздернула ее на плечо и потихоньку, чтобы не разбудить посапывающего Зяму, выпорхнула из гнезда разврата в теплую летнюю ночь.
Эффектную визитную карточку цвета горького шоколада с золотым тиснением Алке вручил импозантный дядечка, выполнявший функции распорядителя на поминках Машеньки Поповой-Галкиной. Он носил звучное имя Иннокентий Петридис и пышно звался генеральным директором агентства печальных торжеств «Гвоздика».
На поминках Машеньки Галкиной в ночном клубе господин Петридис, введенный в заблуждение глубоким трауром Трошкиной, отнесся к ней с большой душевной теплотой. Он принял Алку за наиболее скорбящую родственницу и соболезновал ей до тех пор, пока раздерганная Трошкина не отказалась от навязанного родства в самой категоричной форме. Петридиса это не шокировало – Иннокентий привык с пониманием относится к нервным срывам участников печальных торжеств. Сам-то он старался никогда не раздражаться, но не по причине врожденной деликатности, а из деловых соображений. Владелец похоронной конторы, как прямолинейно называла фирму «Гвоздика» чуждая всяческой душевной тонкости супруга Петридиса, для пользы дела усвоил пару принципов, коими и руководствовался. Первый девиз был позаимствован им в замшелом войсковом уставе дореволюционных времен, который приписывал служивому «быть спокойну, выдержану и всегда готову». Второй слоган Иннокентий слямзил у Карлсона и мысленно то и дело повторял, как чудодейственную мантру: «Спокойствие! Только спокойствие! Пустяки, это дело житейское!»
– Кого опять несет?! – в полусне простонала госпожа Петридис, бессознательно формируя из своей подушки подобие шапки-ушанки.
– Спокойствие, только спокойствие! – бодро ответил жене Иннокентий, в слабом свете ночника придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале гримировального столика.
Он аккуратно причесался, энергично похлопал себя по щекам ладонями и поправил пояс домашнего халата – очень приличного, из плотного шоколадного атласа. Глубокий темно-коричневый цвет Иннокентий почитал в меру траурным и при этом вполне благородным.
Колокольчик дверного звонка снова пропел долгую ноту, исполненную светлой грусти. Нервная госпожа Петридис выругалась и шумно перевернулась на другой бок, замотавшись в одеяло, как рулет. Иннокентий адресовал вздрагивающему стеганому свертку добрую понимающую улыбку из своих неиссякаемых профессиональных запасов и вышел из спальни.
Из жилой половины дома в рабочую вела дубовая дверь, с внутренней стороны обитая мягкой кожей, чтобы не пропускать безрадостные звуки – стоны, плач и стук зубов о край стакана с валерьянкой. Иннокентий мимоходом поправил на столике хрустальный пузырек с лекарством, прошествовал через холл к входной двери и с полупоклоном впустил ночную гостью.
– Здравствуйте, – сказала Алка Трошкина, переступая порог и оглядываясь по сторонам.
Она впервые была в похоронной конторе и робела, не зная, чего ожидать. Отсутствие в интерьере венков, гробов и их штатного содержимого ее заметно обрадовало.
– Здравствуйте, – сочувственно сказал Петридис, чутким ухом уловив в голосе посетительницы легкую дрожь и безошибочно расценив ее как признак душевного смятения.
Поздний звонок и последовавший за ним визит его не удивили. В отличие от поездов и самолетов, люди прибывают в наш мир и убывают из него отнюдь не по расписанию. А человек, внезапно потерявший кого-то близкого, как правило, испуган, растерян, дезориентирован и беспомощен, как утлое суденышко без руля и ветрил. В такой ситуации одна из визитных карточек, щедро раздаваемых многоопытным Иннокентием на похоронах, поминках и в иных местах скопления реальных и потенциальных скорбящих, могла сыграть роль якоря. Безутешные родственники нуждались в круглосуточной помощи, поэтому мудрый Петридис так и писал на своих карточках: «Звоните в любое время».
Он заботливо усадил посетительницу в удобное кресло, придвинул к ней поближе столик с малым антистрессовым набором – минеральная вода, валериановые капли, коньяк, – опустился в другое кресло и глубоким, мягким, обволакивающим голосом спросил:
– Чем могу помочь?
Интонации голоса Иннокентия не позволяли усомниться в том, что помочь он и может, и хочет.
– Видите ли... Кгхм, мы потеряли родственника, – кашлянув, соврала Трошкина. Она не успела толком придумать легенду. – Он скончался совершенно неожиданно.
– Это был пожилой родственник? – уточнил Иннокентий, желая помочь посетительнице разговориться.
– Да! – обрадовалась Трошкина. – Ему было девяносто лет.
Господин Петридис слегка шевельнул бровью. Алка сообразила, что кончина девяностолетнего дедушки должна быть событием вполне ожидаемым, и начала импровизировать:
– Мы не знали, что он умирает, потому что не знали, что он жив! – импровизация получалась путаной, но интересной. Алка уселась поудобнее. – Видите ли, это долгая история. После Второй мировой войны этот наш дедушка волей судеб оказался вдали от родины, в Аргентине. Он никак не давал о себе знать, и семья считала, что его нет в живых, до того самого момента, пока... Ну, пока он и в самом деле не умер.
Заинтригованный Иннокентий машинально потянулся за коньяком.
– Это случилось вчера! – продолжала вдохновенно врать Трошкина. – А сегодня нам позвонили из далекой Аргентины и сообщили, что дедушка скончался.
– Соболезную, – автоматически вставил в паузу Петридис.
– Ага, – небрежно кивнула Алка, не притормаживая повествование. – Я извиняюсь за поздний визит, но у нас с Аргентиной разница во времени десять часов.
– Это не проблема, – успокоил ее Иннокентий.
– Проблема в том, что дедушка оставил завещание, в котором сделал ряд распоряжений относительно собственных похорон, – сообщила Трошкина.
– И эти его распоряжения для вас затруднительны? – подсказал понимающий Иннокентий.
– Да! – глубоко кивнула она и ловко вырулила на финишную прямую. – Поэтому мы решили обратиться к вам, как к специалисту по решению такого рода вопросов. Если я не ошибаюсь, в последнем волеизъявлении покойной Марии Поповой-Галкиной тоже имелись необычные пожелания относительно похорон, и они были выполнены. Этим вы занимались или родственники Машеньки?
– Всей организацией мероприятия занималось исключительно наше агентство, – подтвердил Петридис, пользуясь случаем лишний раз сделать рекламу своей фирме. – Родные и близкие усопшей были чрезвычайно удручены постигшей их утратой.
– Все? – деловито уточнила Трошкина. – Все были удручены, и все – чрезвычайно?
Иннокентий приподнял брови:
– Так ведь близких родственников у покойной осталось всего двое – супруг и его матушка. Они в тонкости последних распоряжений не вникали, передоверили это нам.
– Понятно, – сказала Алка и поерзала в кресле. – Скажите, а все эти последние тонкости... Их обязательно соблюдать? Никак нельзя... гм... аннулировать?
– В принципе, можно, конечно, но как это будет выглядеть? – шокировался Петридис. – Те же
