Неприятности Таргана множились, как дорвавшиеся до теплой кухни тараканы. Разом несколько мостов на тракте сгорело дотла. Ранее сосредоточенные у границы войска подверглись набегам мелких вооруженных отрядов. Кое-где те спалили воинские склады, но чаще целью их нападений было — поднять тревогу, держать королевские войска в постоянном изнуряющем напряжении. В настоящий бой люди герцога не вступали. Уничтожали патрули, вынуждали держать в постоянной готовности отряды конницы.
На один из новых легкоконных полков, когда тот колонной передвигался по дороге, выпал Бескопытень-снег. Никто так и не понял, почему полковой колдун его не распознал. Мелкие снежинки редкой крупкой сыпались из низких облаков, а конница, как ни в чём ни бывало, двигалась по широкой дороге, притаптывая мерзлую землю сотнями копыт. Снежинки касались горячих конских боков и таяли, таяли…
А впереди на дорогу выскочили Многоноги, вынудив — всего лишь на короткие мгновения — колонну остановиться. Многоногие кошки, сражённые серебром, поднялись к небу струйками серого дыма, но продолжить путь королевская конница не смогла. Кони оказались не в состоянии оторвать ноги от земли. Лишь тут полковой колдун, осознав случившееся, в бессильной ярости треснул себе по лбу кулаком. Один из лучших королевских полков оказался спешенным, а лошади годились теперь только на мясо.
Получая всё новые донесения от многочисленных гроссведунов, Тарган изумлялся многообразию и искусности действий колдунов герцогства. Достоверно было известно, что Юрай ими не руководил, загруженный другими заботами. Но представления Таргана о колдовской рати герцога, основанные и на сведениях Космы и на донесениях верных короне гроссведунов, утверждали, что не владели колдуны герцога столь утончённым искусством прятать свои ловушки-заклинания. К тому же никого из этих гроссведунов не удалось разглядеть даже издали. И пусть колдовские усилия противника и беспрерывные нападения его мелких отрядов лишь задерживали продвижения королевской армии, Тарган счёл необходимым сосредоточить на флангах армии сильные отряды гроссведунов.
А нападения, пусть не столь и опасные, случались и в тылу. Вроде бы противник избрал свой целью обозы — но наибольшие потери несла прикрывавшая их кавалерия. Войска еще не вступили в решающие сражения, а конница короля уже потеряла значительную часть лошадей. За действиями передовых герцогских отрядов стояло не только желание затянуть войска в труднопроходимые леса, измотать их в беспрерывных мелких стычках — герцогские колдуны настойчиво лишали армию короля быстроты передвижения.
— Ильханы это, Ваше Величество, степняки, — не стал скрывать своих подозрений гроссведун. — Они больше других понаторели в конской магии. Я не вижу другого объяснения. Доказательств, к несчастью, у нас нет. Ни с кем из них в колдовской поединок вступить не удалось.
Сумур хмыкнул, и небрежно провел рукой по яркому походному ковру, на котором сидел, скрестив под собой ноги. Вышколенные слуги старались держаться от него подальше. Уже не только гроссведуны Семерицы — все, знающие короля, обратили внимание на изменения в его привычках. Разве прежний Сумур стал бы сидеть, подобно степному хану, прямо на ковре?
— И даже если все ильханы встанут против нас, неужели мы им уступим? Что скажешь, Тарган?
— Пока они в открытый бой не вступают, — мягко ответил колдун. — То ли боятся, то ли их цель заключается в другом. Если боятся, я думаю, они осознают наше превосходство. А вот если они стремятся связать нас, вынудить мечами прорубаться сквозь строй их пехоты, то за этим должен скрываться какой-то план. Им зачем-то очень нужно, чтобы король Согури надолго застрял здесь, на южном фланге.
— Но ведь и Юрай здесь… — задумчиво произнес король, покручивая на пальце кольцо, и ни к кому не обращаясь.
Он пребывал в некоторой растерянности. С некоторых пор он не мог точно определить, где находится Юрай. Иногда он чувствовал его на юге, иногда — на севере. Неужели враг настолько усовершенствовался в своих умениях, что способен мгновенно перемещаться в пределах планеты, не оставляя астрального следа?
Тарган с трудом отвел глаза в сторону. Блеск кольца завораживал. Это был, вне всякого сомнения, сильнейший магический оберег, способный собрать в себе огромную силу. То, что никто белого кольца раньше у короля не видел, лишь укрепляло подозрения Таргана в том, что нынешний Сумур — маг невероятной силы, планы которого навряд ли ограничивались желанием усмирить своевольное герцогство. По-видимому,
Семерица права: в Сумура вселился дух Двойной Кошки. Тарган понимал, чем это грозит ему лично. Кошка вышла на охоту, и кем бы ни оказалась ее жертва — Юраем или кем-то еще — их схватка погубит всех окружающих. Он должен убедить короля выбрать северное направление, увести войско как можно дальше от Ка-Талада. Как он убережет себя, Тарган пока не придумал.
Юрай после первой стычки, в которой он разгромил Шегронский полк и сгубил десяток сильных боевых гроссведунов, сам в бой не вступал, предпочитая держаться позади своих отрядов. Тарган полагал, что разгадал его тактику.
— Едва наши гроссведуны приближаются к передовой линии в каком-то месте, Юрай сразу же оказывается напротив них. А после первого, столь неудачного для нас сражения, наши гроссведуны побаиваются схватиться с ним напрямую. Таким образом, одно его присутствие поднимает колдовскую мощь герцогства на юге, уравнивая его с нашими силами. А севернее, на лесных дорогах, их лазутчики сожгли все мосты и порядком потрепали обозы… Складывается впечатление, что противник очень не хочет нашего появления на севере.
— Их усилия отодвинули наше наступление лишь на пять дней, — перебил его маршал гвардии. — К Хачору мы можем выйти хоть завтра, если Его Величество прикажет.
— Не стоит спешить, — покачал головой Тарган, — леса набиты вражьей нежитью, мои люди не успевают её вычищать. Если гвардия пойдет вперед сама, потери могут оказаться весьма чувствительными. Впрочем, мы можем двинуть войска еще дальше к северу. Там относительно чисто.
— Напролом, по лесу? — раздраженно фыркнул маршал.
— Там же есть лесные дороги, — возразил ему колдун при продолжающемся молчании короля, — старинные тракты не полностью заросли, должны быть пути между деревнями, дороги к вырубкам.
Сумур Первый слушал своих приближенных, и на его лице нельзя было прочесть признаков неудовольствия. Скорее, перебранка придворных его забавляла.
— Противник, похоже, стремится растянуть наши войска, — сказал он, наконец, — а если мы растянем наш фронт ещё сильнее? Ведь у нас больше и войск, и колдунов. На юге продолжим неспешное наступление, а северный фланг будем вытягивать всё дальше и дальше. Чем ответит Юрай?
Тарган пожал плечами. Его заветной мечтой как раз и было: загнать всё войско во главе с королем как можно дальше — хоть на север, хоть на восток. Но сейчас его спросили о возможных действиях Юрая, и он понимал, что король уловит любую его ложь. Поскольку никаких предположений о действиях герцогского наследника он не имел, то и отвечать не стал. А вот маршал, не посвященный в тонкости отношений короля к Юраю, враз загрохотал простуженным басом:
— Причём здесь Юрай? Полководцы герцога немедленно укрепят свой северный фланг и вытянут его настолько, чтобы мы не смогли его охватить. Им легче, чем нам — река в их распоряжении.
— Ну, это лишь на время, — лениво процедил король и, глянув мельком на молчащего колдуна, предложил: — Поверните войска на север, маршал. И не спешите особенно, пусть они тоже растянут свои отряды. Тогда посмотрим, чья рать крепче.
Таргану даже показалось, что и белое кольцо на пальце Сумура Первого сверкает не так уж противно. Он разом расслабился и внутренне удивился сам себе. Задание Семерицы само собой, но сейчас он чувствовал, что его тянет на север. И эту тягу он не мог объяснить ни долгом, ни каким иным разумным доводом. А король, мельком на него глянув, улыбнулся и молча, повелительным жестом отослал главного армейского колдуна из палатки.
— Не убедили Вы меня, барон, — неленский хан, Ветаблис Хуратик Иттис, отвернулся от окна, выходящего на торговую площадь. — И заметьте — официальной просьбы о помощи от молодого Великого герцога не поступало. Здесь, я полагаю, ваш старый знакомый Юрай проявил прозорливость, обратившись к степным ханам и ильханам, которые могут принять участие в войне, не впутывая в это дело наше ханство.
