Песнь о Нибелунгах

И радовались люди, на молодых смотря,
Что их союз теперь скреплён у божья алтаря.[111]

Шестьсот бургундов юных созвали короли
И в рыцарское званье с почётом возвели.
Возликовал весь город, и тут же меж собой
Был рыцарями новыми потешный начат бой.

Трещали древки копий, сверкала сталь щитов.
Красавицы из окон глядели на бойцов.
Лишь Гунтеру хотелось остаться одному:
Восторг, одушевлявший всех, несносен был ему.

Но хоть король таился от зятя своего,
Тот, как он ни был счастлив, заметил грусть его
И шурину промолвил: «Узнать бы я не прочь, —
Коль не обидит вас вопрос, — что принесла вам ночь?»

Сказал хозяин гостю: «Лишь стыд и срам безмерный.
Женился не на деве — на чёрте я, наверно.[112]
Я к ней со всей душою, она ж меня, мой друг,
Связала и повесила на крюк в стене, как тюк.

Пока я там терзался, жена моя спала
И лишь перед зарёю с крюка меня сняла.
Но я позор мой в тайне хранить тебя молю».
Гость молвил: «О случившемся я всей душой скорблю.

Но помогу тебе я, коль ты дозволишь мне,
И нынче лечь придётся с тобой твоей жене
Так, чтобы ты отказа ни в чём не получил».
Он этим обещанием скорбь Гунтера смягчил.

Прибавил нидерландец: «Забудь свою тревогу.
Хоть был я нынче ночью тебя счастливей много
И жизни мне дороже теперь сестра твоя,
Заставлю и Брюнхильду стать тебе женою я.

Когда в постель ложиться вам будет с ней пора,
Плащ-невидимка скроет меня от глаз двора,
И вслед за вами в спальню я проберусь, незрим,
А ты прикажешь уходить постельничим своим.

Когда ж погаснут свечи в руках юнцов-пажей,
Знай: это я явился сбить спесь с жены твоей.
Гордячку я сегодня в покорность приведу,
Коль в схватке с богатыршею за друга не паду».

Король ему: «Лишь девства Брюнхильду не лишай,
А в остальном что хочешь над нею совершай,
И если даже смерти предашь мою жену,
Вовек тебе расправу с ней я не вменю в вину».[113]

Ответил нидерландец: «Ручательство даю,
Что не намерен девства лишать жену твою —
Ведь мне моя Кримхильда милей всех дев и жён».
И Гунтер словом Зигфрида был удовлетворён.

Весь день в столице длился у рыцарей турнир.
Они его прервали лишь в час, когда на пир
Опять настало время вести прекрасных дам
И разъезжаться всадникам велели по домам.

Едва от них очищен был подступ ко дворцу,
Как обе королевы направились к крыльцу,
И каждую епископ к столу сопровождал.
Валом валили витязи вослед за ними в зал.

Душой и сердцем весел был Гунтер вечер весь.
Поверил он, что Зигфрид собьёт с Брюнхильды спесь,
И день ему казался длинней, чем тридцать дней, —
Так не терпелось королю возлечь с женой своей.

Конца честного пира дождался он с трудом.
Но вот все гости встали, и подкрепиться сном
Пошли две королевы с толпою дам своих.
Ах, сколько смелых витязей сопровождало их!

Неустрашимый Зигфрид с Кримхильдою сидел.
С безмерною любовью он на неё глядел,
И руку пожимала жена ему в ответ,
Как вдруг она увидела, что мужа рядом нет.[114]