кого потомки назовут Вторым апостолом любви».
Небесная помощь
Готовую икону субботним вечером повезли они с Борисом в монастырь. Заправиться в Москве не успели: всюду очереди. Ехали по абсолютно глухой трассе, где ни одной заправки. В деревнях пытались узнать насчет бензина, но им игриво предлагали только самогон, настоятельно советуя залить его в бак автомобиля.
Красная лампочка мигала уже с полсотни километров. Борис бесстрастно констатировал, что они давно едут с пустым баком, не понятно, как и на чем. Дважды пищал сотовый телефон. Борис монотонно отвечал:
— Я сказал нет. Другого ответа не будет.
И чуть позже:
— Это пожалуйста. В любом месте и в любое время.
— Угрожают? — спросил Петр.
— Постоянно, — кивнул Борис. — Только приезжаю к ним без оружия и охраны, а они ничего со мной поделать не могут. Покричат, поугрожают — да ни с чем уезжают. Что они могут против молитвы Иисусовой?
И вот среди густых лесов на обочине появилась заправочная станция с единственной колонкой.
После заправки настроение поднялось, и они разговорились.
— Как там Марина? Ты ее не раздавил своей любовью?
— Не волнуйся, девушка в надежных руках. Она по дому уже в платочке и длинной юбке ходит.
— А господином еще не называет?
— Это следующий этап. Да ты не волнуйся, твоя протеже в порядке.
— То-то она к моей Ольге каждую неделю поплакать в жилетку приезжает.
— Ничего страшного. Слезы душу очищают. Кстати, эти поездки весьма благотворно на нее действуют, так что я не против. Да что там, Маринка уже на сносях. Только об этом молчок. Так что готовься крестным отцом стать. Я другому такое важное дело не доверю.
— Помоги вам Господи. А как Антон?
— Учится. Домашний учитель от него в восторге. Парень все на лету схватывает.
— Куда ты его определишь?
— Да, такого определишь… Он сам решит. Парень он у меня — не промах! Мужик! Ты знаешь, со дня крещения он не пропустил ни одного молитвенного правила. Как бы не устал, кто бы не мешал, — встает на правило и читает от начала до конца.
— Как бизнес?
— О-хо-хо… лучше не спрашивай. Надоело, Петр Андреевич. Если бы не твой пример терпения, я бы, как Родион, бросил бы все и укатил в глушь землю пахать. Знаешь, нутром чувствую, во мне сохарь погибает. Я пока в бегах пребывал, землю полюбил. Там, в степи, она суровая. А у нас добрая. К ней с любовью, да с сыновними руками подступись — она тебе такого нарожает! Может быть, со временем так и сделаю: ферму какую-нибудь устрою.
Приехали в монастырь к самому началу всенощной. Притормозили и открыли двери, чтобы достать икону. По каменной лестнице им навстречу спустились игумен и знакомый иеромонах, заказавший икону. Как раз вовремя.
Икону торжественно внесли в храм и положили на аналой. После прочтения акафиста и окропления святой водой по очереди прикладывались. Когда пришел черед Петра, и он коснулся губами до мелочей знакомого образа, вдруг понял: отныне это уже не его. Икона жила отдельно. Нет, не чужой она стала! Только перестал он владеть ею. Навсегда утратил свое авторское отношение к ней, как собственному ребенку. Скорей, отныне он сам усыновлен Старцем, который стоял над Святой горой и встречал Господа, сошедшего к нему. Интересное чувство испытал Петр как иконописец, — разрыв душевной связи с иконой и укрепление духовных уз со Святым, на ней изображенным.
На следующий день после обедни пригласили их в лесной скит. Там игумен рассказал историю обретения денег на ремонт скитского храма и дороги до города. Батюшка привел гостей в лес и показал на часовню.
— Здесь это было. Садитесь на пеньки. Они молитвенные. Мы с братией так решили: каждый имеет в лесу место своего уединения. Это мое. Слева — брата Меркурия. Справа — иеромонаха Никиты. Так вот. Случилось это два года назад. Закончились у нас деньги и еда. То есть совсем пусто. Что делать? Идти с протянутой рукой преподобный Сергий не велит. Решили запереться в храме и три дня и ночи молиться у недавно обретенной иконы благоверного Александра Невского, изображенного в схиме. То есть, получается, что Алексия ? это монашеское имя князя.
После трехдневного бдения все трое сильно ослабли. Вышли из
