— Да я не сомневаюсь... Только все равно боюсь.
Лиза подошла к подруге и, как ребенка, погладила по голове. Та прижалась лбом к Лизиному животу и громко протяжно всхлипнула...
Новый начальник пожаловал к обеду, когда накрывался нехитрый чайный стол. Его черная «Волга» грозно разворачивалась во дворе.
— Поесть не дал, — проскулила Лена.
— Вот и хорошо, значит, накормим голодного, — улыбнулась Лиза.
— Так! Все быстренько-быстренько бежим встречать! — засуетилась Мариванна.
Начальник долго и строго говорил про сокращение финансирования, повышение производительности труда, необходимость освоения новой передовой техники... А женщины, в пол-уха, с должным страхом слушая его, автоматически изучали его внешность.
Итак, перед ними, высоко задрав гладко выбритый острый подбородок, выпятив несуществующий живот, стоял, жестикулируя тощими длиннопалыми руками, молодой, не уверенный в себе, а потому несколько задиристый мужчина.
Оно, конечно, в его власти было сократить штат, урезать премии и вообще напакостить сгоряча... Но обе стороны понимали, что их зависимость обоюдная, пакости возможны с обеих сторон, а зарплаты такие низкие, что еще убавь — и почтовому отделению конец. Но один обязан пугать, а остальные — пугаться, что все старательно и изображали. А половина присутствующих даже верила в необходимость и важность этого взаимного делания.
Мариванна в своем ответном слове, запинаясь и краснея, заверяла руководство, благодарила за честь и доверие и обещала повысить... Затем наступила тягостная пауза, когда все слушали, как учащенно бьются их сердца и жужжит муха, ударяясь об оконное стекло.
В такие минуты только Лиза могла исправить положение, поэтому все с надеждой обернулись к ней. И она, улыбаясь и округло дирижируя бескостными руками, посмотрела в строгие начальственные глаза с длинными пушистыми ресницами и сказала:
— Дорогой, уважаемый и уже любимый наш господин начальник! Ваш приезд наполнил наши сердца горячей любовью к вам и к работе. Мы отдаем себе отчет в том, что вы дарите нам возможность работать на благо нашего родного края и всей нашей Родины. (Аплодисменты.) После вашего появления у нас мы радостно чувствуем в себе неимоверный подъем трудового энтузиазма в целях всемерного роста производительности труда и культуры обслуживания населения. Мы всегда будем верными вам и дисциплинированными сотрудниками, вашей твердой опорой, надежным тылом, возлюбленными и послушными детьми. Верьте нам, и мы оправдаем! (Бурные аплодисменты, плавно переходящие в овации.)
Когда Елизавета закончила речь, начальник по-мальчишески всхлипывал. Мариванна продолжала аплодисменты, а Лена радостно плакала, восторженно глядя то на начальника, то на сладкоречивую подругу.
— А теперь давайте отобедаем по-семейному, чем Бог послал.
И все с облегчением сели за стол. Растроганный начальник, увидев скромные Лизины плюшки и жиденький чаек, послал шофера в универсам за шампанским и — да чего там! — устрицами, а сам, голодным взглядом шаря по столу, затрамбовывал в полость рта одну плюшку за другой.
— Ву-ву ву-ву, ммых, ввааахх, — произнес он набитым ртом.
— Кушайте на здоровье, попробуйте вот эту поджаристую с яблочным вареньем, — отвечала ему Лиза, по-матерински радуясь его здоровому аппетиту.
После опорожнения бутылки шампанского из стареньких чашек и заглатывания трех дюжин охлажденных, но еще свежих устриц дружный рабочий коллектив прощался с начальником. Его язык несколько заплетался от выпитого и съеденного, но почтовые работницы все же разобрали, что теперь он целью своей карьеры первым пунктом обозначит повышение заработной платы такого дружного, гостеприимного и «энтузазического» трудового коллектива. На что коллектив ответил новыми заверениями, восторгами и бурными аплодисментами.
— И как только этими сопельками в раковинах накушаться можно? — страдала от недоедения Лена.
— Да ты что! Это же такой деликатес! Я всю жизнь мечтала попробовать! — пыталась заглушить восторгами требовательное урчание в животе Мариванна.
— Нате вот, я тут по штучке для вас заныкала, — протянула Лиза подругам плюшки.
После отъезда начальника после окончания обеденного перерыва к окошку прошаркала вдова известного в прошлом революционера Изольда Аароновна. Она положила перед самым Лизиным лицом пухлый авиаконверт с письмом в Израиль и строго постучала по нему длинным просмоленным ногтем:
— Заказным, Лизочка! И чтобы обязательно дошло!
— Непременно, Изольда Аароновна. Самым-самым заказным! Как ваше здоровье?
— Ой, чтоб тебе до этого не дожить, Лизочка! Печенка болит, поджелудочная колет, сердце стукает, ноги не ходят, голова болит... Курить
