заграничные журналы. Мальчугану бы смотреть на всю эту дребедень спокойно. Ему бы помнить, что Господь его-то одарил бесценным богатством ? добрым сердцем. И это ему должны завидовать злые. У мальчика сильный разум. И это дар Божий. Ему бы и это ценить.
Делаю паузу, чтобы до собеседника дошел смысл сказанного. Это его актив. Это должно дать ему надежду. Сергей же окаменело молчит и прихлебывает кофе.
? Но мальчик не хочет замечать собственного богатства. Ведь эти качества не ценятся самодовольными номенклатурными детишками. А мальчик пытается хоть чем-то походить на «сильных мира сего». Но ему это не дано. Родители, честные трудяги, не могут обеспечить его «фирменной» мишурой ? интеллигенция мало зарабатывает. Они не из тех, кто продает душу за тряпицу заграничную или банку икры. А мальчик все сильнее разжигает в себе похоть. Наконец, в его душе прочно поселяется зависть. Следом входит ее подружка ? злоба. До поры до времени внешняя маска воспитанного человека скрывает эти качества.
Вот и сейчас Сергей из всех сил пытается скрыть свое состояние. Может быть, у него это и получилось бы… Но Господь его свел с людьми православными. И если он до сих пор слушает, значит, с Божией помощью, будет и на его улице праздник …покаяния.
? Итак, мальчуган вырастает. И начинает понимать, что времена изменились. И сейчас больше всего уважается сила. Он готовится к армии. Это его шанс. Занимается спортом, получает разряды. В военкомате получает направление в элитный спецназ. Идет туда как на праздник, якобы для того, чтобы Родину защищать. На самом деле, чтобы реализовать зависть и злобу. Вот так из доброго мальчика вырастает убийца, который ради денег проливает кровь людей. За которых Господь принял распятие, а великомученик Георгий Победоносец терпел мучения. Конечно, видел он много раз, как в храмы идет народ. И сам туда заходил. Но, увы, зависть и злоба не позволяли ему принять Православие всем сердцем. В обнимку с этими подружками к Богу не приходят. А тут еще начинают поступать сведения о том, что его вчерашние кумиры один за другим сходят с ума, становятся наркоманами, спиваются, кончают жизнь самоубийством. Как поётся в одной песенке Бориса Гребенщикова,
? Откуда вы всё это знаете? ? оторопело вопрошает Сергей. Он совершенно трезв.
В это время со мной самим происходит что-то непонятное. Мое сознание покидает собственное «я» и отдаляется в сторону. Оттуда, со стороны я гляжу на нас с Сергеем и удивляюсь: неужели это все настоящее, реальное? Неужели это я говорю с человеком, сидящим напротив? Неужели я имею право говорить с ним? Кто я такой? И кто он? И зачем мы сидим за одним столом ? чужие и разные? Неужели эти руки, эти ноги, это сердце, бьющееся в груди ? мои? Неужели я живу? Да и моя ли эта жизнь? А что, если я сейчас только рождаюсь? Вдруг через мгновение прорвется скорлупа, окружающая меня, и я вылуплюсь на свет другим? Взираю со стороны на себя, чужого, и деревенею от необъяснимого ступора.
Чувствую касание руки, звук голоса, разрывающий обнявшую меня тишину, ? и я снова «приземляюсь» на прежнее место в самом себе. Что здесь происходит? А, меня спрашивают… О чем?
? Откуда вы всё это знаете? ? повторяет вопрос Сергей.
? Я, Сережа, сам прошел через это.
? Это… послушайте, Тихон… простите, как вас по отчеству?
? Давай на «ты» и по имени, хорошо?
? Да. Хорошо. Ты это… надо поговорить, слышишь. Ты не уходи. Мы должны еще много чего обговорить.
? Да не волнуйся ты, Сергей. Сколько нужно, столько и будем говорить.
А «нужно» для этого, оказывается, вечер, половина ночи и утро. И на прощанье обмен адресами. На всякий случай.
Тихое пристанище
На узловой станции сходим с поезда. Однако здесь, на российских северах, уже прохладно. Недавно прошли снегопады. И даже выглянувшее сегодня теплое, еще осеннее солнце не успевает полностью растопить кое-где притаившийся снег. На полупустом автобусе сквозь лесные чащи доезжаем до села. Пассажиры не без интереса рассматривают наши загорелые лица. Они-то сами уже замотаны в пуховые платки и меховые шапки. Мы же пока в летних кепках и легких куртках.
