Катя не ответила.
«Только бы не зареветь», — еще крепче сомкнула она губы и зажмурила глаза.
Лифт остановился вовремя. Прихватив ручку чемодана, не поднимая головы, она первой покинула кабину.
— Огромное вам спасибо, — неожиданно услышала она за спиной и опасливо оглянулась: проходя мимо консьержа, навьюченный баулами Ладышев остановился и заглянул в приоткрытое окошко. — За то, что позвонили хозяину. Без него у нас так быстро не получилось бы. Жаль, спешим, а так я бы вас отблагодарил! Вы на всякий случай в темноте не гуляйте: мало ли что на голову упадет, — заботливо посоветовал он. — Черепно-мозговые травмы плохо лечатся, особенно в вашем возрасте. Счастливо оставаться!
Катя перевела взгляд на грозного Людоеда и усмехнулась: ничего себе! Вжатая в плечи голова, затравленный взгляд. И куда только подевалась петушиная спесь? Вот, оказывается, как надо разговаривать с консьержем: вежливо, мягко, но конкретно. Упоминание о черепно-мозговой травме оказалось куда доходчивей обычного «уволим»!
Прямо у подъезда стояла невесть как припаркованная «БМВ» Виталика.
«Неужели он в таком состоянии сел за руль? — неприятно поразилась она. — И на какой же скорости гнал из Смолевич? Прошло не более сорока минут, как мы вошли в подъезд… Сумасшедший!!!»
— Сколько в общей сложности ты здесь прожила? — поинтересовался Вадим после того, как, загрузив в «Range Rover» сумки, вырулил со двора на Гвардейскую.
— Почти четыре года. На католическое Рождество справляли новоселье, — ответила она, по- прежнему не поднимая глаз.
— Могли быть соседями. Я рассматривал и этот район, и этот дом, когда покупал квартиру. Неплохое место.
— Мне здесь сразу понравилось: центр города, зелень. Маленькие джунгли в каменных лабиринтах, — тяжело вздохнула Катя. — Ничего, уже начинаю привыкать к новому виду из окна. Жизнь нежданно-негаданно повернула к исходникам: на первом курсе мы с подругой снимали комнатку на Чкалова, в соседнем доме. Хозяйка была — чистая Баба Яга, ровно в десять запирала замки, выключала телефон и все ворчала, ворчала. Мы даже в кино вечером не могли пойти! Приходилось иногда ночевать у однокурсников в общежитии. Однажды нас засекли — такой скандал поднялся! Генку едва из общежития не выгнали. Так что в следующий раз пришлось коротать ночь на вокзале. Давно это было, вроде как и не со мной… Извини, что тебе пришлось стать свидетелем семейной сцены.
— Если бы только свидетелем! — в шутку не согласился Вадим. — Чуть не побили, едва ноги унес. Сам виноват — нечего было напрашиваться в провожатые на такое стремное дело.
— Виталик — он на самом деле другой… Я первый раз видела его таким. Попробуй сам представить себя на его месте: чужой мужчина вместе с женой в квартире.
— А вот за это не переживай, — мигом посерьезнел Ладышев. — Состояние твоего мужа мне понятно, только потому и не врезал ему как следует. Но и его не оправдываю: какая бы ни сложилась ситуация, нельзя терять мужское достоинство. Впрочем, мне, неженатому, судить сложно… Будь на его месте Колесников, — усмехнулся он, — убил бы обоих.
— Игорь — да, убил бы. А ты — нет, — подумав, произнесла Катя. — Ты из тех, кто уходит тихо, без лишних слов, без скандала, но при этом раз и навсегда закрывает за собой дверь. Кстати, где ты научился драться? Трудное дворовое детство?
— Да нет. Я же профессорский сынок, рос в тепличных условиях.
— Серьезно? Никогда бы не сказала… — поразилась Катя. — Тем более просвети! На мой взгляд, тепличные дети… бесхарактерные, что ли… А ты не такой.
— В том-то и была проблема: наличие характера никак не вписывалось в тепличные условия. Так что ты права: драться начал еще во дворе — окрестные ребята периодически пытались по-своему вразумить толстого отличника. Не жаловаться же престарелому родителю?!
— Так ты еще и поскребыш? И неужели был толстым? — недоверчиво улыбнулась она.
Спазм, сводивший горло, ослаб.
— Еще каким! Пухлым, толстым, с пальцами-сосисками, — рассмеялся Вадим. — И все продолжал увеличиваться в размерах. Пока энное количество лет назад не решил насильственно прервать этот процесс. В общей сложности за одиннадцать лет сбросил около пятидесяти килограммов.
— Не может быть! — округлила глаза Катя и непроизвольно окинула взглядом его фигуру.
— Еще как может! Было бы желание, — усмехнулся он. — Или цель, к которой стремишься.
— И какова была твоя цель?
— Изменить себя.
— Получилось?
— Как видишь. А насчет поскребыша ты права лишь отчасти: у родителей разница в возрасте почти двадцать пять лет. Мама — дочь папиных друзей. Представляешь, какой был скандал, когда она собралась замуж за отца?
— С трудом, — отреагировала Катя. — Неужели такая великая любовь?
— Мама и сейчас любит отца, хотя его давно нет. Миг бесконечности любви для всех разный: для кого-то — секунды, для кого-то — вся оставшаяся жизнь. Она в его кабинете целый музей организовала: ученики отца наведываются, своих учеников приводят. В прошлом году наконец-то вышла на пенсию, так что теперь ходит по инстанциям, памятную табличку на дом пробивает, — усмехнулся Вадим и вдруг нахмурился. — Ладно, мы опять не о том… Могу я задать деликатный вопрос?
— Попробуй.
— Раз уж я оказался свидетелем разговора… Почему у вас с мужем не было детей?
— Не судьба, — коротко ответила Катя.
Поднявшееся было настроение моментально упало.
— Извини. Но я не из праздного любопытства: мой друг и однокашник — хороший гинеколог. Он может организовать любую консультацию.
— Спасибо, пока не нуждаюсь. А в связи с грядущим разводом проблема, можно сказать, отпала сама собой, — холодно заметила Катя, наблюдая, как Ладышев сворачивает во двор дома на Чкалова. — Приехали. Спасибо за помощь.
— Не торопись благодарить, — заглушив двигатель, Вадим вытащил ключи и кивнул на баулы: — Лифта-то нет. Придется тебе еще немного меня потерпеть, ведь больше помочь некому… На чай не напрашиваюсь, — насмешливо произнес он уже под дверью квартиры. — Хватит с меня на сегодня знакомств.
— Там никого нет, — поняла его намек Катя. — Еще раз спасибо, Вадим… Сергеевич? — уточнила она и пояснила: — Надо привыкать. С понедельника придется учитывать субординацию.
— Я рад, Екатерина Александровна, что вы приняли мое предложение, — затащив сумки в маленькую прихожую, довольно улыбнулся он и по-деловому протянул руку на прощание. — Ради этого стоило съездить на Гвардейскую и едва не получить по шее от вашего экс-супруга. До встречи в понедельник… Да, еще одно маленькое отступление: как бывший доктор рекомендую вам ближайшее время воздержаться от слез. Только-только швы сняли — не стоит травмировать затянувшуюся рану. Все, что ни делается, к лучшему. Это вы после поймете, когда отболит…
4
…Несмотря на то что встала Катя как никогда рано, к офисному зданию на Воронянского пришлось почти бежать: опаздывала. Слишком много времени провела у зеркала, пытаясь закамуфлировать фиолетово-желтый синяк: тональника было то мало, то много. Приходилось раз за разом его смывать, снова снимать и надевать линзы, от которых успели отвыкнуть глаза и которые неприятно раздражали слизистую. Опаздывать было не в ее правилах, но знакомиться с новым коллективом все же лучше в приличном виде, без возбуждавших любопытство отметин на лице.
