нож.
– Ладно… – со вздохом согласился Костя, – только я оденусь.
– Пожалуйста, пожалуйста, – согласился Петр Сергеевич, – никто же не мешает.
Костя оделся под их насмешливыми взглядами. Пистолет сунул под мышку в кобуру, а свитер повязал на талии. Всего-то делов, с горечью подумал он, старясь не глядеть на Аманду, которая его так подло предала, особенно на ее красивые длинные ноги в домашних тапочках и на атласный халатик, в котором она потрясающе выглядела. Под халатиком, разумеется, ничего не было. Это возбуждало. А на душе было так гадко, словно он совершил самый непоправимый поступок в жизни, за который будет еще отвечать долго- долго. Дневник старшего лейтенанта Брагина и «Справочник молодого моряка» он спрятал во внутреннем кармане куртки и был готов.
Петр Сергеевич пошел впереди по длинному коридору, Костя – за ним и вдруг почувствовал, как Аманда схватил его за руку и крепко-крепко сжала. Он оглянулся: лицо у нее было таким, как в постели в момент откровения, и он окончательно запутался. Сложный народ женщины, ох какой сложный. И тогда она ядовито прошептала:
– Ты трахаешься, как мальчишка!
Костя густо покраснел, но не понял, похвала это или упрек. Вопрос так и остался открытым. А Веерка Пантюхина ядовито заметила: «Мед, да еще и ложкой?! Не жирно ли?»
Больше ничего не произошло. Они вышли с Петром Сергеевичем из дома и зашагали прочь. Костя на всякий случай оглянулся: Аманда стояла в окне кухни и махала ему рукой. Ответить он не посмел и не захотел. Честно говоря, он так и не понял Аманду. Неужели все дело в том, чтобы со мной просто переспать, думал он, и выведать, где находится засекреченный пункт связи? Разум говорил, что именно так все и обстоит, что его обвели вокруг пальца, а сердце твердило, что все наоборот, что божественно красивая Аманда не могла так подло и низко пасть. В общем, он в очередной раз запутался в своих чувствах.
За углом стояла родная «росомаха», пыльная и в заплатах. Дядин приоткрыл дверь и крикнул:
– Где вас черти носят?! Мы битый час ждем!
– А мы здесь, – заверил его хриплым голосом Петр Сергеевич. – Ешкин кот! Друга вашего из беды выручал. – И, многозначительно глянув на Костю, подтолкнул его, чтобы лез в кузов к Чеботу и Телепню.
Петр Сергеевич сел за руль, нервно завел двигатель, и они понеслись куда-то к черту на кулички, но скорее всего в сторону Сестрорецка, выбирая узкие старые улочки, где деревья шатром склонялись с двух сторон и закрывали небо.
– Где ты пропадал? – спросил Телепень заплетающимся языком. Он наклонился и доверительно сообщил: – Тебя здесь все искали, грозились голову открутить. Что ты натворил?
Чебот ни о чем не спросил, он был мертвецки пьян и валялся на полу, при этом еще и похрапывал.
Телепень завладел его журналом «Плейбой» и разглядывал с жадным интересом, но при появлении Кости отбросил журнал в сторону, как гадюку, и доверительно сообщил:
– На тебя знаешь как все злы?!
– Знаю, – ответил Костя. – Так им и надо!
– Они грозились тебя урыть.
– Урывали уже одни такие, – парировал Костя.
– Я бы на твоем месте остерегся.
– Не учи дедушку кашлять, – ответил Костя, и на этом разговор оборвался, потому что Дядин, сидя на переднем сиденье, произнес загадочное:
– Вот и приехали… – а Петр Сергеевич резко затормозил и свернул в первый же туннель подворотни.
– Что там? Что там? – спросил Костя, глядя вперед и ничего опасного не замечая: ни кайманов, ни гранбота.
– Тихо… – важно и очень серьезно сказал Петр Сергеевич. – Тихо… – И посмотрел в потолок кабины.
Словно в ответ, они услышали нарастающий стрекот вертолета, который так низко пролетел над ними, что по борту ударил ветер и мелкие камни. Какое-то мгновение им даже казалось, что он никуда делся, а висит на одном месте, но потом вертолет удалился в сторону залива, и тотчас они услышали отдаленную стрельбу. Она то становилась гуще, то замолкала, и было ясно, что совсем недалеко идет бой.
– Так! Кто пойдет на разведку? – спросил Петр Сергеевич, оглянувшись на Костю и Телепня.
Чебот был не то что не в состоянии, он был не в счет, потому что не проснулся даже от быстрой езды.
– Я… – мрачно ответил Костя и полез из «росомахи», полагая, что должен искупить вину перед Петром Сергеевичем.
– Подожди, – сказал Петр Сергеевич и сунул ему в руки, как последнее утешение, «плазматрон». – Если что увидишь, беги назад, ешкин кот!
– Ладно, – буркнул Костя и, пройдя сквозь туннель, выглянул из арки.
Если бы они не были уверены в том, что не найдут командный пункт связи без меня, черта с два они меня отпустили бы, понял Костя, значит, я им уже не нужен, и чувство горечи посетило его второй раз за утро. Но потом он вспомнил, как Семен Тимофеевич обычно ему говорил: «Победа, доставшаяся легко, не делает тебя героем, за все нужно страдать», – и, утвердившись в этой мысли, вздохнул с некоторым облегчением, хотя после истории с Амандой на душе было, как никогда, гадко. Нет, думал он, теперь я буду с женщинами втройне осторожным. И хотя знаки, которыми напоследок одарила меня Аманда, красноречивее любых слов, я им не хочу верить, они лживы, коварны и… сладостны, как яд любви. Нет, Аманду я не забуду! Так примерно думал он в своей наивной вере во всеобщую порядочность.
Улица была пустынна. Напротив чернели ржавые машины: одна «БМВ», вторая «Мазератти», а за ними еще и еще, и так до конца пыльной улицы. Скаты давно сгорели под солнцем, лопнули, и машины, скособочившись, казались приземистыми и несчастными, с мутными стеклами и пыльными капотами. В одной даже сидела парочка мертвецов. Их белые черепа смотрели на мир черными глазницами. Но Костю привлекла не эта, в общем-то привычная картина, а странные, едва слышные звуки со стороны парка Сосновка, где лес давно и безвозвратно поглотил все человеческие следы – и стрельбище, и городок шахматистов, и центральную аллею с мостиками, не говоря уже обо всех больших и малых памятниках славному прошлому этого города. На противоположной стороне улицы он увидел долгожданный книжный магазин, но миновал его, с большим сожалением вглядываясь в мутные витрины.
Он крался от машины к машине на звуки боя, еще не веря в то, что было очевидным. Не верил, даже когда у него над головой зеленый луч «плазматрона» беззвучно сбил сук на березе, не верил, когда мимо, хрипло дыша, как загнанная лошадь, пробежал кто-то из банды Петра Сергеевича, не верил, даже когда увидел отстреливающегося из «калаша» долговязого Викентия Буланова. А вот когда в него попали и он вскрикнул, как раненый заяц, – поверил, но не смог помочь Буланову, потому что следом за ним выскочил биомеханический преследователь – гранбот в виде огромной кошки, и пули из «калаша» отскакивали от него, как от гранитной глыбы. Зубастый гранбот с жуткими рубиновыми глазами одним движением лапы разорвала грудь еще живого Буланова и, урча, с чавканьем стал пожирать его внутренности. Тотчас подбежал человек-кайман, выстрелом из «плазматрона» добил Буланова и молча смотрел, как гранбот пожирает человечину. Жалостливый, подумал Костя о каймане и отполз в глубь парка, который давно стал враждебен человеку и жил сам по себе. Больше Костя никого не увидел до самого подземного бункера, где обитала банда Петра Сергеевича. В густой радиоактивной траве то там, то здесь лежали трупы, а между ними беспечно прыгали радиоактивные белки. Из окон приземистого бункера тянуло черным дымом.
* * *
– Где ты шлялся?! Мы все ноги посбивали в поисках тебя! – вполне искренне волновался Петр Сергеевич. – Ешкин кот!
– Заиками нас хочешь сделать?! – вторил ему Дядин и чуть ли не за грудки хватал, но больше жалел себя любимого, так казалось Косте.
– Вот я все Верке расскажу! – ехидно обещал Телепень и на всякий случай держался подальше, отодвигаясь на самый край сиденья.
