Избранное

non intelligi translate et mysticiposita in scripturis'; et ponit exempla plurima, adiungens: 'Quod ita in aliis multis numerorum formis secreta in sanctis libris ponuntur, quae propter numerorum imperitiam legentibus clausa sunt'. Et ideo propter utilitatem numerorum maximam Isidorus in Tractatitu arithmeticae dicit 'Adime saeculo computum, et cuncta ignorantia caeterorum complectitur; nec differre possunt a caeteris animalibus, quae calculi nesciunt rationem'.

А Августин во II книге О порядке наук утверждает, что «никто не должен стремится к Божественному Писанию без знания силы чисел». И во II книге О христианском учении он говорит, что «незнание чисел приводит к непониманию многого того, что дано в Писании в переносном и тайном смыслах». И он приводит многочисленные примеры, добавляя: «В иных многочисленных формах чисел в Писании заключены тайны, которые останутся нераскрытыми [для читателей, не знающих чисел». И потому, — в силу полезности знания] чисел, — Исидор в трактате об арифметике утверждает, что «если отнять у людей способность счета, возникнет полное незнание прочего, и люди не смогут отличаться от других животных, которым понятие числа неизвестно».

Quamvis autem iam communiter cum arithmetica patet laus musicae, propter hoc quod utraque proportiones quae in numeris sunt considerat, tamen numeros, ut sunt in sonis, maxime laudat Augustinus ad Omerium dicens: 'In omnibus rerum motibus quid valeant numeri facilius consideratur in vocibus, eaque consideratio quibusdam gradatis itineribus nititur ad superna itinera veritatis, in quibus viis se ostendit sapientia hilariter'. ... De utilitate et scientia astronomicorum dicit: 'Astronomiam si casta et moderata mente perquirimus, sensus nostros, ut veteres dicunt, magna claritate perfundit'. ...

И хотя достоинства музыки очевидны уже из [того, что сказано] об арифметике, поскольку и та и другая рассматривают пропорции, которые имеются в числах, однако числа, которые пребывают в звуках особенно восхваляет Августин, говоря в послании к Омерию: «То, что числа имеют значение для всех движений вещей, проще всего рассмотреть на примере звуков, и это умозрение некими разностепенными путями устремляется к высшим путям истины, на коих путях радостно являет себя мудрость». ... А о пользе астрономической науки он говорит [следующее]: «Если мы воспринимаем астрономию целомудренным и трезвым умом, то она, как говорили древние, наполняет наше разумение великой ясностью» ....

Et cum sic sentiant sancti de tribus partibus posterioribus mathematicae, necesse est eos de parte prima laudabiliter sentire, quae scilicet est geometria. Ex huius enim notitia caeterae dependent, cum prima sit omnium et radix caeterarum. De cuius laude scribens Cassiodorus sic dicit: 'Geometra etenim, si fas est dicere, sancta divinitas, quando creaturae suae diversas species formulasque dederit, quando cursus stellarum potentia veneranda distribuit et statutis lineis facit currere quae moventur, certaque sede quae sunt fixa constituit Quicquid bene disponitur ac completur, potest disciplinae huius qualitatibus applicari'.

И поскольку святые так отзывались о трех последующих частях математики, необходимо, чтобы они с похвалой отзывались и о первой части, той именно, которой является геометрия. Ведь от нее зависит познание других, поскольку она первая по отношению к ним и их корень. И о ней с похвалой пишет Кассиодор, говоря так: «Ибо, если так можно говорить, Священное Божество было Геометром, когда дало своим творениям различные виды и формы, когда распределило своим досточтимым могуществом пути движущихся звезд и сделало так, чтобы они двигались по определенным линиям, а другим, неподвижным, определило их места. И ко всему, что так хорошо расположено и исполнено, могут быть приложены принципы этой науки».

Et si velimus descendere ad propria studii theologiae inveniemus mathematicam omnino necessariam propter septem magnas causas. Una est notitia coelestium rerum: nihil enim est ita conveniens theologiae et eius professoribus. Nam theologia est coelestis divinitus: et ideo nulla scientia humana speculativa conveniet ci in tantum sicut coelestis. Et per totam scripturam a terrenis revocamur et ad coelestia excitamur. Et conversatio nostra secundum Apostolum in coelis est si sumus vere Christians atque aspiramus et credimus nos fore mansuros corporaliter in coelo et perpetue. Quapropter nihil deberet tantum sciri a nobis sicut coelum, nec aliquid in humanis tantum desiderari. Et si nos gaudemus exponere scripturam, iustum est exponi per rerum inferiorum proprietates quae in scriptura ponuntur et aliter sciri non possunt. Quare similiter cum in scriptura sint multa de coelestibus et difficilia, necesse est theologum scire coelestia. Praeterea cum rerum magnitudo excitet nos ad reverentiam Creatoris, et non est comparatio rerum inferiorum ad coelestium magnitudinem, tunc cognitio inferiorum non habebit comparationem superiorum respectu finis, qui est laus et reverentia Creatoris. Dicit enim Avicenna in nono Metaphysicae: 'Ea quae sunt sub circulo lunae sunt pene nihil comparatione eorum, quae sunt supra'. Et Ptolemaeus ostendit in Almagesto et omnes sciunt astronomi, quod tota terra cum omnibus inferioribus se habet respectu coeli sicut centrum ad circumferentiam. Sed centrum non habet aliquam quantitatem. Quapropter consimiliter concludunt de terra respectu coeli, licet in se sit magnae quantitatis. Et minima stellarum visu notabilium, ut dicit Alfraganus in principio sui libri, est maior terra: sed minima stellarum respectu coeli non habet quantitatem, de qua sit vis. Et cum ex octavo Almagesti et ex Alfxagano pateant sex stellarum fixarum magnitudines, quaelibet illarum quae sunt in prima magnitudine, est aequalis terrae circiter centies et septies. Et illarum quaelibet quae sunt in sexta magnitudine, est aequalis terrae decies octies. Et sol est centies septuagies fere maior tota terra, sicut probat Ptolemaeus quinto Almagesti. Et secundum eum una stella non complet motum suum semel in circuitu coeli nisi in triginta sex millibus anno rum propter coeli magnitudinem, cum tamen stella movetur incredibili velocitate. Sed terra tota posset perambulari infra tres annos. Quapropter magnitudo inferiorum non habet comparationem ad coelestia. Similiter nec utilitas: quia tota utilitas inferiorum causatur ex superioribus. Duplex enim allatio solis sub obliquo circulo cum aspectibus planetarum est causa omnium quae fiunt hie inferius.

И если мы захотим обратиться к собственным предметам богословского исследования, то мы обнаружим, что математика совершенно необходима в силу семи главных причин. Первая есть познание небесных вещей: ибо нет ничего столь подобающего богословию и ее преподавателям. Ибо богословие Божественно и является небесным, а потому никакая человеческая теоретическая наука не подходит ему в той же степени, как наука о небесном. И во всем Писании мы удаляемся от земного и возносимся к небесному. И, согласно Апостолу, наше жительство [есть] на небесах (Флп 4, 20), если мы истинные христиане и если мы верим, что обретем постоянную и вечную [жизнь] на небесах телесно, и стремимся к этому. А потому ничто не должно познаваться нами столь настойчиво, как небо, и ничего иного в человеческих [знаниях] мы не должны желать в такой степени. И если мы обретаем радость в толковании Писания, то надлежит через свойства вещей подлунного мира толковать то, что представлено в Писании и не может быть познано иначе. Равным образом, поскольку в Писании имеется много сложных [для толкования упоминаний] о небесном, то богослову необходимо знать небесное. Кроме того, поскольку величие [сотворенных] вещей побуждает нас к благоговению перед Создателем, а величие вещей подлунного мира не идет ни в какое сравнение с величием небесного, то познание подлунного мира нельзя сравнить с познанием надлунного в том, что касается цели [такого познания], а именно восхваления Создателя и благоговения перед ним. В самом деле, Авиценна в IX книге Метафизики говорит, что «то, что существует в подлунном мире, не идет ни в какое сравнение с тем, что находится выше его». И Птолемей показывает в Альмагесте (и это знают все астрономы), что вся Земля со всеми вещами подлунного мира относится к небу так же, как центр – к окружности. Но центр не обладает каким-либо количеством. А потому такой же вывод делают и о Земле в сравнении с небом, хотя Земля сама по себе достаточно велика в количественном отношении. И, как говорит Альфраган в начале своей книги, даже наименьшая звезда, доступная взору, больше Земли. Но наименьшая звезда не обладает значительной величиной по сравнению со [всем] небом. И из VIII книги Альмагеста, а так же из [трактата] Альфаграна[217] ясно, что существует шесть величин неподвижных звезд. Любая звезда первой величины приблизительно в 107 раз больше Земли, а любая звезда шестой величины больше Земли в 18 раз. А Солнце больше Земли почти в 170 раз, как доказывает Птолемей в V книге Альмагеста. И согласно ему, звезда, хотя она и движется с невероятной скоростью, полностью осуществляет свое движение по кругу небес за 36 000 лет вследствие [колоссальной] величины неба, а всю Землю [человек] может обойти за три года. А потому величие вещей подлунного мира нельзя сравнить с величием небесного. Равным образом и полезность: причиной всякой полезности вещей подлунного мира являются вещи надлунного мира. Ибо двойное движение Солнца по эклиптике и аспекты планет суть причины всего, что происходит в подлунном мире.

Sic igitur descendamus ad coelestia secundum considerationes theologiae, patet quod theologi quaerunt in