но Алан забрал его.
– Вам нет необходимости это читать, – сказал он.
– Жаль, это очень интересно.
– Здесь много всего интересного, но мы будем работать над вашим материалом, не над моим.
Он взял со стола целую стопку бумаг с записями и перелистал. Лоррен несколько минут с интересом наблюдала за ним и воинственнее, чем хотела, заявила:
– Я никак не могу понять, почему такой интеллигентный, получивший прекрасное образование человек, как вы, мог опуститься до обычного уровня подневольного журналиста?
Он повернулся, с сожалением посмотрел на нее и холодно сказал:
– Прежде чем мы приступим к нашим делам, мне, похоже, придется прочесть вам лекцию, иначе все это, – он коснулся рукой записей, – будет только пустой и ненужной макулатурой. – Алан сел на стул и положил ногу на ногу. – С вашей одержимой ненавистью к газетам и людям, которые их делают, вы, наверно, считаете, что все редакции нужно в принудительном порядке закрыть, а все газеты запретить?
– Конечно же нет!
– О! Почему?
Лоррен поколебалась немного, чувствуя себя бездарной и робкой студенткой:
– Я думаю… что они – главный источник, из которого люди узнают о событиях в мире.
– Правильно. Хоть в чем-то мы с вами согласны. Давайте от этого и отталкиваться. В настоящее время даже в демократических странах закулисные политические интриги не выносятся на свет, но знать о них людям необходимо в их же интересах. Поэтому их надо сделать достоянием общественности. Согласны? – Она кивнула. – И вы должны признать, что именно репортер, как сыщик, пытается разнюхать скрытый смысл незначительных на первый взгляд событий.
Алан сделал паузу и выжидательно поднял брови, Лоррен вновь кивнула, и он, удовлетворенный ее реакцией, продолжил:
– Если этому репортеру удастся разоблачить то, что скрывалось властями предержащими, но что простые люди должны знать, он оказывает этим неоценимую услугу обществу. Вы со мной согласны?
– Полностью.
– Отлично! С этим разобрались. Теперь скажите мне, все люди обучаются и воспитываются по одним стандартам?
– Конечно нет!
– Основная функция газет – передача информации, значит, журналисты должны писать так, чтобы как можно большее число людей понимали, о чем они говорят. – Лоррен согласно кивнула. – Мы не можем быть снисходительными: если газеты не будут писать доходчиво и просто, их не станут покупать, потому что люди ничего не поймут в них. Поэтому мы должны излагать материал предельно кратко, при этом не теряя качества языка, чтобы десять из девяти читателей поняли, о чем мы пытаемся им рассказать.
Лоррен пришлось согласиться с ним. Несколько минут Алан молча смотрел на нее, а потом протянул ей руку и тихо спросил:
– Чур-чура?
– На самом деле вы имели в виду «мир»? – простодушно заметила она, вкладывая свою руку в его ладонь.
– Говоря словами народных масс, – он улыбнулся насмешливо, – мир!
Они приступили к работе и трудились над заметками, совершенно забыв о времени. Наконец Алан взмолился:
– Пора немного передохнуть. У нас есть шанс выпить кофе?
Лоррен тотчас же встала и отправилась на кухню. Алан последовал за ней, предлагая свою помощь, но вместо этого уселся верхом на стул и продолжал говорить. Когда кофе и бутерброды были готовы, он отнес поднос наверх, а после кофе они вновь приступили к работе.
– Как приятно! – сказал он вдруг.
– Что?
– Быть с вами в мире. – Алан вытянул ноги и сцепил руки на затылке. – Война между народами бесполезна, – философски заметил он, – а битва между индивидуумами еще хуже, особенно когда одна из сражающихся сторон – женщина, чрезвычайно воинственная и такая… э-э-э… привлекательная!
Лоррен сразу же напряглась, но он похлопал ее по руке:
– Успокойтесь и спрячьте ваши иголки, дикобраз.
Зазвонил телефон, и они оба вскочили.
– Оставайтесь здесь, – сказал Алан. – Если это вас, я позову.
Он спустился вниз, и Лоррен услышала его слова:
– Марго? Что тебе надо? Я не могу понять тебя… Ты пьяна? Только что вернулась с вечеринки? Я? Я работаю… Над кем? Мисс Феррерс, если хочешь знать… И не «над», а «с». Да, я знаю, что она только учительница… нет, я никогда с ними не общался, – он засмеялся, – но стоит попробовать. Вреда от этого не будет, не так ли?
Лоррен начала собирать свои бумаги, а Алан все продолжал говорить.
– Но ты же не хочешь сказать, что ревнуешь… к мисс Феррерс? – Тон его голоса был скептический. Услышав, что ответила ему Марго, он твердо ответил: – Нет! Как ты сказала, она не моего типа… Да, ты можешь заглянуть, если хочешь!
Алан раздраженно бросил трубку и одним махом взлетел по ступенькам наверх. Перехватив Лоррен уже у двери, он втолкнул ее обратно в комнату:
– Куда это вы уходите? Мы еще не закончили!
– Я думаю, что мне следует освободить помещение для визита вашей леди.
– Вы останетесь!
– Нет! – Лоррен снова взялась за ручку двери, но Алан повернул в замке ключ.
– Еще раз повторяю: вы останетесь. У меня есть для этого своя причина.
Он схватил ее за руку и усадил в кресло, а затем продолжил разговор, как будто ничего не произошло.
– Итак, на чем мы остановились? Ах да… – Он начал что-то говорить, но девушка не слушала его.
– Может быть, вы все-таки выпустите меня? – прошипела она сквозь зубы.
– Нет, – ответил он мягко, беря карандаш и что-то добавляя к записям, – и нет. Даже если вы начнете нападать на меня, как однажды уже делали…
Прозвенел дверной звонок.
– Как быстро! – заметил Алан. – Должно быть, она взяла машину. Верная Марго!
Он пошел к двери, и Лоррен, вскочив с кресла, бросилась за ним, но Алан отстранил ее и запер дверь снаружи. Девушка подергала за ручку и услышала, как он засмеялся, спускаясь по лестнице. Лоррен понимала, что должна спокойно и достойно встретить соперницу, но никак не могла взять себя в руки.
Вскоре вошла подвыпившая Марго и враждебно уставилась на нее. Алан с озорной улыбкой наблюдал за происходящим.
– Дорогой, – повернулась к нему Марго, – я думала, что ты будешь один!
Лоррен, с трудом сдерживая гнев, немного побледнела. Заметив это, Алан двинулся в ее сторону. Девушка встала, но он, быстро усевшись на ее стул, обхватил за талию и потянул к себе. Лоррен пыталась вырваться, но он крепко держал ее.
– Дорогой, – жалобно простонала Марго, – зачем ты это делаешь? Натравливаешь одну женщину на другую?
– Да. Пытаюсь заставить вас обеих ревновать.
– Дорогой! Меня ты ревновать не заставишь – я прекрасно знаю, что ты мой! – Марго потянула его за руку, усадила на другой стул и, плюхнувшись к нему на колени, обняла за шею, поцеловала. – Теперь ты поцелуй меня, – потребовала она, и Алан прикоснулся губами к ее щеке. – Нет, сюда! – Марго показала пальчиком на свои губы, и он поцеловал ее и спихнул с колен.
– Тебе надо протрезветь, дорогая!
Марго медленно покачала головой.
