Что, из Севастополя больше послать было некого?
- Может, и некого. Дело это не наше, и вникать нам незачем, - пробормотал Женька.
На него покосился майор:
- Вот сразу видно, что ты, Евгений, успел в приличной компании поработать. В отличии от. Женщина женщине, конечно, рознь, но что-то общее имеется. Но в чем ты ошибаешься, так это в том, что это не наше дело. Увы, истинной тактичности мы позволить себе никак не можем. Надо бы понять, что данный товарищ знает.
- Кто? Эта Шведова? А что она может знать и какое это имеет значение? - удивился Коваленко.
- Все мы люди, все мы человеки, - сообщил майор. - Следовательно, ничто человеческое нам не чуждо. Лично я покойного не осуждаю.
- Он мог и не знать, - заметил Женька. - Они, ну, не совсем...
- Не пара? Она двадцать пятого года рождения. Молодая, сознательная, образованная. И характер имеется. Очень даже пара. Была.
- Кто 'двадцать пятого'? - ужаснулся Коваленко. - Шведова? Да она...
- В бабушки тебе годиться? Верно. Но это не отменяет того факта, что на текущий момент ей девятнадцать лет, - сообщил Попутный.
- Валер, она тут по лесу бродила и ревела, - хмуро сказал Женька. - Товарищ майор, давайте их домой отправим? Заедут в Касимово, на могилу еще раз взглянут, сядут в самолет. Торчок ее в целости доставит, я его знаю.
- Хорошая идея. Правильная. Что уж там, замечательная идея, - пробормотал Попутный. - Только мы вроде как еще и работаем.
Женька сбился с шага. Если эта Шведова много знает, если остается без контроля Варварина, следовательно... Людей, столько знающих, оставлять без присмотра опрометчиво. Как наиболее простой и очевидный выход, напрашивается...
- Спокойно, Евгений, слишком торопишься, - сказал Попутный, поднося к глазам бинокль. - Счастливой юности это свойственно, но ты все-таки не забегай поперек бронепоезда. И давайте-ка пока на текущей задаче сосредоточимся.
Коваленко смотрел на них озадаченно. Ну, у морпехов свой склад мышления, скачков и прорывов не воспринимающий. Наверное, оттого что их укачивает регулярно.
Самолет углядел именно Коваленко - кроме особого склада ума, водоплавающие пехотинцы известны еще и орлиным зрением. Сам Женька ничего различить не мог: смутные тени в воде, - там глубина почти как в Марианской впадине. Вода, конечно, прозрачная, но метров до восьми только и видно.
- Очки надень, - обиделся Коваленко. - Вон же стабилизатор хвостовой курносится. Как можно не видеть?
- Спокойно, Валера, мы люди штабные, чаще в стакан заглядываем, чем в синь-глубь хрустальную, - успокаивал Попутный.
Пришлось залезть на сосну. В смысле, сам командир группы сказал, что 'молодым орлам однозначно доверяет', и изображать обезьяну не стал, а лейтенанты всмотрелись в озеро с высоты.
- Вижу, - сказал Женька, крепко обхватывая ствол. - Он носом вниз встрял.
- Ну!
- Слушай, а что он какой-то короткий?
- Разломился, наверное. Он же не здесь упал. Сесть, наверное, пытался, по поверхности глиссировал. А может, по дну кувыркался.
- Да ну.
- Что 'ну'? Видишь, пятен здесь нет. Вдоль берега есть, а здесь чисто. Наверное, бензобак при первом ударе лопнул и вытекло еще в движении.
- Странно.
- Согласен. Но мы самолет искали или что?
Попутный с автоматом на плече прогуливался под деревом. Задрал голову:
- Товарищи бабуино-служащие, вы там бананы надыбали али чё? Имеем хабар?
- Имеем, товарищ майор, - бабуино-служащие полезли вниз.
По пути к табору Попутный предупредил:
- За языками следим, товарищи офицеры. Женя, ты со своим гномом в лычках братайся в меру. Всё понимаю: Крым, тельняшки, о боях-пожарищах, друзьях-товарищах, но только с умом.
- Павло - человек строгих правил. Не болтлив.
- Это хорошо. Но я больше за даму беспокоюсь. Не верит она нам.
- Да чего мы такого-то? - изумился Коваленко.
- Мы - ничего. Она на нервах, интуитивно. А нервическая дама с наганом, это такая штуковина, братцы...
Спать Марине не хотелось. Эти дни в один сложились: бесконечный, бессмысленный, чувств абсолютно не осталось, одна отстраненность. Даже когда в мертвецкую входила, ничего не шевельнулось. Еще тогда, в Севастополе, в штабе, в грудь как свинца плеснули - застыла тяжесть мигом, холодная, мертвая. Так и надо, так легче ходить и говорить, легче делом заниматься.
А земля в Касимово серая, совсем на крымскую не похожая.
Из зарослей было видно, как чужие офицеры возятся на берегу. На наблюдательном посту в кустах Марина сидела уже с час. Когда машину перегнали, наверху в кусты загнали, ЭТИ уже ставили на песке вешки. С высокого откоса самолет они вроде бы разглядели, но иное дело до него в воде добраться. Старший лейтенант уже дважды плавал, нырять пробовал. Под водой сидел долго, но толку не было - глубоко, да и вода ледяная.
...Верить ИМ нельзя. Этот здоровенный старший лейтенант-ныряльщик вообще смотрел так, словно по-русски плохо понимает. Русоволосый, тренированный, плечи с буфет шириной, загар, словно с пляжа. Возможно, из обрусевших немцев. В разговоре что-то такое проскакивает. Чуждое. Не советское.
Настоящей контрразведчицей Шведова не была. В штате всего полгода, на должности санинструктора, без всякой спецподготовки. Сергей Вячеславович иногда об оперативной работе рассказывал. О деталях, о том, как на людей смотреть нужно, как слушать. Разговоров тех немного было, вот только помнила их Марина почти дословно.
...Снова щеки мокрые. Со слезами, сволочами такими, ничего поделать нельзя. И что плохо, даже не чувствуются. Марина вытерла глаза пилоткой.
Значит, старший лейтенант - чужак. Это почти наверняка. Возможно, свой чужак - из Коминтерна или долго в немецком тылу работал, но чужак. С майором непонятно. Говорит правильно, слушаешь - ничего не цепляет. Московские словечки проскальзывают. Манера обращаться начальственная, даже барственная, но это тоже понятно. Самоуверенный, невеликого ума, но явно с практическим опытом работы. Столичный, из вечно проверяющих, они такие. Одно толкнуло - в начале глянул как на молоко скисшее. Орать должен был, штрафбатом грозить, когда на землю гостей положили. А он вроде и журил, но как-то... Рад, что легко отделался? Что-то фальшивое определенно мелькнуло.
Лейтенант-очкарик. Торчок его знает лично, это бесспорно. Возможно, и Сергей Вячеславович именно о нем рассказывал. Тоже переводчик, тоже очкастый, с виду увалень и маменькин сынок. Хотя сейчас лейтенант Евгений (если верить документам), окуляры свои снял и близоруким не выглядит. Странно, что тоже с бревнышками ковыряется. С другой стороны, и майор работает. И отметины у него на брюшке явно пулевые. Майор-москвич с пулевыми? Или все-таки абвер, или как его там сейчас переименовали? Документы ерунда - с ходу хорошую 'липу' не расколет и профессионал, не то что старшина с крошечным опытом. Абвер или финны? У тех вроде много в разведке белогвардейцев и прочих предателей. Не складывается. Торчок этого Женечку признал без всяких колебаний, тут сомнений нет. Перевербовали? Маловероятно. И все равно...
