началом сильной и настоящей любви, той, о которой Иван только мечтал, а Оля еще и не мечтала. Но наконец, они, нарезвившись, сели на мотоцикл и понеслись по блестевшему асфальту, навстречу солнцу и растворились в радужных переливах, вылетающих из-за скал брызг, и только море, передвигаясь огромными зелеными барханами, сверкало на солнце и низвергалось на окружающую природу самыми разнообразными звуками. Оно радовалось такой юной и красивой любви.
А те двое, появившись на вершине холма, как на гребне волны, вдруг исчезли, словно провалились в бездну морскую, и только через несколько минут вновь показались маленькой черной точкой далеко на сверкающей полоске асфальтовой дороги. Их влекла только одному Господу Богу известная, Судьба.
Николай и Оксана вот уже полгода жили вместе. Им дали комнатку в общежитии — это все же лучше, чем ничего. Квартира в ближайшем будущем, как говорил Николай, «не светила», и они, смирившись, о лучшем пока не мечтали. Единственная надежда была на то, что Оксана, получив диплом, уедет на работу и как молодой специалист будет поставлена на льготную очередь. Николай от своего ДОСААФА и не надеялся получить что-то, хотя сейчас усиленно готовился к сдаче нормативов на звание мастера спорта.
Ничего особенного в их жизни не происходило, жили мирно, спокойно, вначале казалось, что бурно любили друг друга, но потом все улеглось, успокоилось. Они ладили между собой, быстро находили общий язык, а после того, как Оксана совершила десять прыжков с парашютом и получила второй спортивный разряд, стали понимать друг друга еще лучше. Парашютный спорт нравился ей, но отбирал много времени, а Оксана хотела стать хорошим врачом и с головой ушла в учебу. Позиций отличницы она по-прежнему не сдавала, но учиться в двух местах было тяжело. И Николай согласился с доводами жены сразу же, считая, что учеба в институте важнее.
Часто, думая о своем замужестве, Оксана считала, что поспешила, надо было подождать окончания института, но, в общем, была довольна. Из красивой, умной, даже талантливой девочки-студентки она поспешно превращалась в спокойную, рассудительную, уравновешенную молодую женщину, способную дать толковый совет, поддержать человека в трудную минуту. На курсе пользовалась авторитетом и среди студентов, и среди преподавателей. Ей неоднократно предлагали разные общественные нагрузки, она вежливо, но твердо отказывалась, мотивируя занятостью в учебе, а после замужества и вообще стала избегать любых дополнительных обязанностей. Николаю нравилась Оксана, даже может больше того, но однажды, перелистывая её фотоальбом, Николай удивленно уставился в одну фотографию.
— А это кто? — спросил он, показывая на фото Ивана, снятого в военной форме на фоне Камчатских гор.
— Это мой брат Иван.
— Как твой брат? Ты же говорила, что никаких братьев у тебя нет.
— И нет, и есть, вернее, он мне как брат.
— По-моему, мы с ним вместе служили, его как фамилия?
— Была Сердюченко, а сейчас, наверное, Исаев.
— Как это? — не понял Николай.
— Да это долго рассказывать.
— Конечно, это он с Сибири. Такой рослый, красивый… Помню, помню!
— Да, рослый, красивый, — сказала Оксана, и какой-то легкий теплый комочек снова покатился в ее груди.
— Перед самым «дембелем» — я был заместителем командира взвода в учебном батальоне у радистов — всего три месяца и были мы вместе, но я его запомнил. Хороший парень, — сказал Николай.
— Мы с ним уже почти год не переписываемся, что-то он замолчал, может, не до меня ему сейчас. У него всегда проблем хватало: сначала с заменой фамилии, потом — с каким-то наследством, — грустно вздохнув, закончила Оксана.
Больше к Ивану они не возвращались до тех пор, пока не получили очередное письмо от Риты Ивановны, где она писала, что Иван теперь живет в Крыму и работает в какой-то летной школе, в Планерском.
А незадолго перед этим Николай получил вызов на участие в соревнованиях на первенство Союза, которое будет проходить в Крыму, в Планерском.
— Не ждали, не ведали, — сказал он, улыбаясь, Оксане, — вот и увидимся с Иваном. Представляю, как он остолбенеет.
— Заодно привет передашь, а после расскажешь поподробнее. Мы с ним всего один раз и виделись, — сказала Оксана.
— Само собой. Если соревнования затянутся, может, ты сама приедешь — сессия, небось, к июлю закончится?
— Может, и приеду, моя мама в Крым давно собирается.
Отец Оли в действительности оказался не «тузиком местного масштаба», а довольно солидным «морским волком». Он был капитаном большого сухогруза, на счету которого не одна загранкомандировка. Об это Иван узнал потом, а в этот ветреный день, вернее, уже почти вечер, его встретил мужчина выше среднего роста, с моложавой внешностью, крепкого телосложения, с круглым скуластым лицом, черными глазами, а на голове большая копна почти седых волос. С простой добродушной улыбкой он подошел к мотоциклу, с которого легко соскочила Оля, а Иван нарочито медленно перебрасывал ногу «передом — назад», то есть через бак.
— Здравствуйте, — протянул моряк обе руки и также обеими пожал руку Ивану, — во-первых, я сразу же извиняюсь за неправильное поведение нашей мамы, но мамы есть мамы и их трудно перевоспитать.
— Да чего уж там, жизнь есть жизнь, она довольно часто бьет, да только не того, кого надо, — в тон ему ответил Иван.
Мужчина был одет в морскую форму без погон, на рукавах — множество нашивок, в которых Иван не разбирался. А отец Оли, явно желая быть лидером в разговоре, сразу же добавил:
— Меня зовут Никита Игнатич, фамилия — вы, наверное, знаете — Вишняков, а как вас величают?
Оля сразу же ушла в дом, поэтому моряк и юноша оказались возле мотоцикла вдвоем. Иван так же вежливо, даже с поклоном, ответил:
— А меня просто Иван.
— А по батюшке, если не секрет?
— А вот тут весь и секрет. Я до этого года был Викторович, а сейчас — Егорович, фамилия была Сердюченко, а сейчас — Исаев.
— Ну ладно, я иногда тоже люблю пошутить! Пойдемте в дом. Мотоцикл заведите во двор, сейчас я вам открою ворота.
Зашли в дом, пахло чем-то жареным и вкусным. Никита Игнатич провел гостя сразу в большую комнату, где стоял раздвинутый стол, накрытый розовой красивой скатертью, два больших книжных шкафа, забитых книгами, телевизор, очень дефицитный, японский магнитофон «Шарп» и белый рояль. Иван бросил быстрый взгляд на обстановку.
— Да, — заметил Иван, — живёте богато.
— Как вам сказать. По нашим меркам — богато. По западным — очень и очень бедно. Вы знаете, сколько в Португалии получает капитан дальнего плавания?
— Этот вопрос не для меня, потому как дальше Камчатки, Чукотки на востоке и Ростовской области на западе я не был, — ответил Иван, садясь на предложенный стул.
Вошла мать Оли, старательно улыбаясь, и, сказав «здравствуйте», тут же исчезла.
— А Камчатка, Чукотка — это что? Армия или еще что?
— Да нет, не еще «что-то», а действительно армия.
— Значит уже отслужили?
— Осенью уволился, служил в системе «Север» на тропосферных радиорелейных станциях, механиком.
— У вас и классность есть?
