— Предлагаю вести уроки в алфавитном порядке, — громко сказал он, с трудом перекрикивая три препирающихся голоса, и, как только спорщики замолчали, уточнил. — В порядке названий наших стихий. Сначала — водная, потом — деревянная, земная и так далее.
Суровая Полина просияла и удостоила Златова едва заметной улыбки — его решение, выглядевшее таким 'нейтральным', все-таки выдвинуло на первый план именно их стихию. Аркадий, оказавшийся последним, пожал плечами, соглашаясь с куратором, а Альбина понимающе кивнула. Недовольным теперь казался только Степан, и Юрий почувствовал, что подземному магу надо сделать какую-то уступку.
— Но в начале вы, господин Сафронов, расскажете им вкратце о магии в целом, — предложил он. — О поселениях волшебников и о стихиях, хорошо?
Степан согласно кивнул. Валентин открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут за дверью послышались шаги, и в класс вошли пятеро удивленно хлопающих глазами подростков, следом за которыми появился Эраст Вечерковский.
— Вот, принимайте своих вундеркиндов, — сказал он, холодно кивнув Юрию, Полине и Степану и словно бы вообще не удостоив взглядом прочих учителей. — Чтоб к концу дня их осталось столько же.
— Главное, чтобы нас к концу дня тоже не стало меньше! — вновь хохотнул Валентин, подмигивая Вечерковскому, но тот не обратил на него никакого внимания и скрылся за дверью.
Сафронов вышел на середину комнаты, встал перед полукругом столиков, возле которых нерешительно топтались новые ученики, прокашлялся и заговорил:
— Во-первых, садитесь, а во-вторых — посмотрите сюда…
Он сделал небрежный, почти незаметный жест рукой, словно стряхнул с кончика пальца прилипшую крошку, и школьный рюкзак Аллы, лежащий перед ней на столе, неожиданно шевельнулся и покрылся крупной золотистой чешуей. Девочка с визгом отшатнулась назад и едва не упала со стула, а сидевшие слева от нее Миша Медведков и его товарищи испуганно вцепились друг в друга. Только Белла, занявшая крайнее место с другой стороны от Аллы, отреагировала на преображение рюкзака спокойно — выросшая в семье волшебников, она хоть и не видела никогда подобных вещей, но, по крайней мере, хорошо знала, что они возможны.
— Потрогайте эту чешую, — скомандовал Степан, и дети неуверенно потянулись к рюкзаку. — Выглядит, как настоящая, верно? И на ощупь тоже. Но на самом деле это — иллюзия, хотя и очень хорошая. Через несколько часов чешуя исчезнет и рюкзак вернется в свое обычное состояние — потому что на самом деле он так и остался рюкзаком. Но пока этого не произошло, он будет вот таким вот чешуйчатым. Это и есть волшебство. И вы тоже сможете делать такие вещи. Если, конечно, хорошенько натренируетесь и если будете находиться в нашем городе или в трех других местах, где действует магия.
Сафронов провел рукой над рюкзаком, и тяжелая золотая чешуя исчезла — рюкзак снова стал обычным, сделанным из потертой сине-красной материи. Алла осторожно провела по нему ладонью, стремясь убедиться, что от чешуек и правда не осталось никакого следа.
— В первый раз люди заметили это в такой глубокой древности, что и представить себе нельзя… — продолжил в этот момент Степан, и Алла, вместе с остальными подростками, подняла голову. На ее лице застыло выражение жадного детского любопытства — впрочем, то же самое было написано и на лицах мальчиков, и даже Беллы.
Вопреки опасениям Юрия, прослушавшего лекцию подземного мага из стоявшего в углу кресла, все оказалось вовсе не так плохо и скучно. Рассказ Степана даже не был в полном смысле этого слова 'лекцией': назвав детям свое имя и быстро представив им других преподавателей, он начал так увлеченно и интересно рассказывать им о магических общинах и о самом волшебстве, что и Златов, и четверо взрослых чародеев, прекрасно знавшие все, о чем говорил их коллега, тоже притихли, заслушавшись и позабыв обо всем на свете.
— Четвертой областью, имеющей магический фон, оказалось то место, где мы сейчас находимся, — говорил Сафронов, медленно расхаживая по комнате. И в отличие от трех первых волшебных зон, его наши предки нашли не случайно: их предводитель, подземный маг по имени почтенный Ярополк, специально искал еще одну такую область. И она была найдена в середине тринадцатого века — у историков есть несколько разных предположений о том, когда именно это произошло, но точно этого никто не знает. А через четыре с половиной века живущие здесь маги помогли обычным людям основать на этом месте наш город. Завтра я расскажу об этом подробнее, а пока, если есть, задавайте вопросы.
И дети, и взрослые слушатели Степана разочарованно завыли — без сомнения, подземный волшебник специально прервал свой рассказ 'на самом интересном месте'.
— А других волшебных зон на Земле нет? — поинтересовался Миша. — Только Питер, Париж, Урал и Тибет?
Сидевшая рядом с ним Белла помотала головой — теперь, когда рассказ окончился, девочка напустила на себя всезнающий вид:
— В двадцатом веке маги искали такие места по всей Земле, но так ничего и не нашли.
— Правильно, хотя начали они их искать еще в девятнадцатом, — поправил девочку Степан. — А в двадцатом просто стали заниматься этим особенно активно. У уральских волшебников даже была теория, что магических мест на земле должно быть пять и что в каждом из них особенно сильно проявляется магия какой-то одной стихии. Но они ошиблись, потому что больше ни одной области, где мы можем колдовать, на земном шаре нет.
Пятеро детей быстро переглянулись, и Юрий мог поклясться, что каждый из них сейчас видит себя первооткрывателем, нашедшим недостающее пятое магическое место. Сафронов, по всей видимости, тоже так думал: он чуть заметно улыбнулся и отошел к одному из свободных стульев.
— Сейчас немного отдохните, а потом у вас будет первое практическое занятие с госпожой Октябриной, — сказал он, усаживаясь и удовлетворенно вздыхая. Водная волшебница, до этого сидевшая в спокойной и расслабленной позе, положив ногу на ногу, тут же вскочила и с серьезным видом вышла в центр класса, на ходу доставая из висящей на плече сумочки небольшую прозрачную склянку.
— Так, уважаемые, — произнесла она строгим голосом. — Господин Сафронов показал вам, как волшебники могут превращать одну вещь в другую, но, как вы помните, эти превращения — не вечны, и рано или поздно любой предмет возвращается в свой первоначальный вид. Однако же так бывает не всегда. Есть вещества, с которыми маги могут по-настоящему делать все, что хотят — это те вещества, которые дают нам силу. Да, это то, что мы называем стихиями. Моя стихия — вода, и сейчас вы в этом убедитесь!
Она открыла флакон и резко перевернула его, но выплеснувшаяся из него вода, вопреки всеобщему ожиданию, не пролилась на пол, а зависла в воздухе огромным дрожащим, как студень, шаром. Этот шар медленно поплыл по классу, приблизившись к каждому ученику, словно давая им всем как следует себя рассмотреть, потом вытянулся в длинную прозрачную 'колбаску', и, наконец, рассыпался на множество крошечных шариков, которые стали то выстраиваться друг за другом, образуя 'бусы', то складываться в другие красивые фигурки. Затем Яснова снова собрала всю воду в один шар, и на его поверхности вдруг засверкали ледяные узоры в виде звезд — сначала тонкие и едва заметные, они быстро покрыли весь шар, и он покатился по столу Михаила тяжелым куском льда.
— Потрогайте его, убедитесь, что он полностью замерз, — подмигнула учительница изумленным детям, и те, уже без всякой боязни, стали гладить ледяной шар пальцами. А потом он снова взлетел в воздух, подальше от учеников, ярко заблестел на свету, и по его бокам покатились капли — лед таял, вновь превращаясь в воду, которая почти сразу после этого вдруг начала булькать и бурно кипеть. Алла снова вскрикнула — не то испуганно, не то восхищенно. А от водного шара уже вовсю валил пар, и сам он все быстрее уменьшался в размерах. Прошло еще несколько секунд, и в воздухе осталось лишь легкое белое облачко, которое тоже вскоре развеялось без следа. В классе наступила еще более мертвая тишина, чем после лекции Степана. Не только дети, но и учителя видели такое мастерское управление водой в первый раз: даже Златов, выросший в водной общине, вынужден был признать, что еще ни разу на его памяти магам его стихии не удавалось так ловко, не пролив ни капли, проделать с водой подобные манипуляции. Но удивило его не только мастерство Октябрины. Так же впервые в жизни молодой человек поймал себя на том, что не завидует волшебнице, способной на то, чего сам он никогда не сможет. Он не злился ни на Яснову, ни на собственное бессилие — нет, он ощущал только гордость за то, что волшебница из его общины показала такой класс в магии!
