— Ваш счет…
Джудит стала выписывать чек. Не успела она закончить, как за ее спиной отворилась входная дверь. С улицы внутрь ворвался ветер, по залу прошелся резкий сквозняк, затем дверь захлопнулась. Джудит расписалась, вырвала чек и протянула его продавцу.
Вдруг сзади ее окликнули по имени. Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и оказалась лицом к лицу… с Эдвардом. Немое изумление длилось всего лишь одно мгновение, затем ее сердце бурно затрепетало от радости, лицо самопроизвольно расползлось в счастливой улыбке, рот открылся от удивления.
— Эдвард!
— Сюрприз!..
— Откуда ты… как ты сюда… что ты здесь делаешь?! — Пришел за тобой.
— Я думала, ты в Арозе.
— Я вернулся утром, приехал ночным поездом из Лондона.
— Но…
— Послушай. — Он положил руку ей на плечо и слегка потрепал его. — Мы не можем здесь разговаривать. Давай выйдем на улицу. — Он кинул взгляд на многочисленные пакеты и свертки, посреди которых она стояла. — Это все твое? — недоверчиво спросил он.
— Подарки к Рождеству.
— Ты уже закончила?
— Теперь — да. — Тогда идем!
— Но куда?
— В «Митру», куда же еще! Разве не там вы встречаетесь с папчиком?
Она нахмурилась.
— Да, но…
— Я потом тебе все объясню.
Он собрал ее вещи и с сумками в обеих руках двинулся к выходу. Она, не теряя времени, подобрала с пола несколько оставленных им пакетов и поспешила за ним. Он открыл тяжелую стеклянную дверь плечом и стоял, придерживая ее, пока Джудит не вышла. Оказавшись на залитой дождем улице, пригибая головы от ветра, они с обычной для Эдварда неосторожностью, нарушив все возможные правила, перешли через дорогу и побежали по Чапл-стрит, торопясь укрыться под теплой крышей старой гостиницы «Митра». Когда они оказались внутри, он повел ее в салон. Там с прошлого вечера не выветрился пивной и табачный дух, зато в камине приветливо горел огонь и не было ни души, так что они могли насладиться тишиной и покоем.
Они стали устраиваться. Эдвард сложил все вещи Джудит на полу и распорядился:
— Снимай скорей свой мокрый плащ, тебе надо согреться. Может, заказать кофе? Скорее всего, на вкус он будет омерзительный, но, будем надеяться, горячий.
Оглядевшись по сторонам, он обнаружил на стене у камина звонок и вызвал официанта. Джудит расстегнула плащ и повесила его, за неимением лучшего места, на прямую спинку своего стула; с плаща, как из подтекающего крана, на выцветший турецкий ковер стала медленно капать вода. Стянув шерстяную шапочку, она тряхнула головой, и волосы рассыпались у нее по плечам.
В дверях появился официант очень преклонного возраста. Эдвард повернулся к нему:
— Нам, пожалуйста, кофе. Много кофе. Пожалуй, два полных кофейника. И печенье.
Джудит вынула из сумочки гребень и попыталась привести в порядок волосы. Над каминной полкой висело зеркало; встав на цыпочки, она смогла увидеть в нем свое отражение. Из зеркала на нее глянуло незнакомое лицо: щеки раскраснелись на ветру, глаза сияли как звезды. Она подумала: это наружу рвется счастье. Убрала гребень и повернулась к Эдварду.
Он был великолепен — небрит, но великолепен. Очень загорелый, крепкий, сильный, здоровый. Заказав кофе, он снял свою промокшую лыжную куртку и остался в вельветовых брюках и темно-синей водолазке. Брюки потемнели от влаги, и когда он встал у жарко полыхающего камина, от них пошел легкий пар.
— Ты выглядишь отлично, — сказала она.
— Ты тоже.
— Мы не знали, что ты приедешь.
— Я не стал слать телеграмм. Но с самого начала знал, что приеду. Рождество я не променяю ни на какие горные лыжи на свете. А если бы я сообщил, когда приеду, мама стала бы суетиться насчет встречи на вокзале и прочей ерунды. Лучше не связывать себя обещаниями и сроками, особенно когда едешь с континента. Никогда нельзя быть уверенным, что успеешь на поезд и не отменят паром.
Джудит поняла его логику и мысленно с ним согласилась.
— Так когда ты приехал? — спросила она.
Он полез в карман брюк за сигаретами и зажигалкой, и ей пришлось дожидаться ответа, пока он не прикурил. Выпустив облачко дыма, он улыбнулся ей:
— Я же говорю: ночным поездом, в семь утра.
— И никто тебя не встречал.
Он поискал по сторонам, где бы присесть, облюбовал дряхлое кресло, передвинул его по ковру поближе к огню и устало в него опустился.
— И как ты поступил?
— Звонить домой, чтобы просить забрать меня на машине, было несколько рановато, а на такси я пожалел денег, так что пришлось оставить вещи на вокзале и направиться прямиком в папчиков клуб, где я молотил в дверь, пока меня не впустили.
— Я не знала, что ты тоже член этого клуба.
— Да я и не член, но меня там знают. Я наплел им какого-то душещипательного вздора, и они разжалобились. А услышав рассказ о том, что я провел два дня в пути, изнемог и покрылся коркой грязи, даже разрешили воспользоваться ванной, и я целый час отмокал в горячей воде, а потом одна сердобольная леди накормила меня завтраком.
— Эдвард, ну ты и смельчак! — изумилась она.
— Я подумал, это может сойти за неплохой анекдот. Завтрак был превосходный: яичница с ветчиной, сосиски и горячий-прегорячий чай. И, клянусь небом, как раз когда я заканчивал грандиозное пиршество, — а у меня перед тем двенадцать часов маковой росинки во рту не было, — как ты думаешь, кого я увидел перед собой?.. Папчика!
— И он был изумлен не меньше моего?
— Вроде того.
— У тебя просто нет сердца, ведь с ним же мог случиться удар!
— О, не говори глупостей. Он был страшно рад меня видеть, только и всего. Он сел, мы вместе выпили еще чаю, и он сказал мне, что ты приехала с ним за подарками к Рождеству и что вы встречаетесь тут в половине первого. Вот я и пошел тебя искать, хотел поторопить.
— Как ты догадался, что я в «Медуэйз»?
— Просто тебя больше нигде не было, и я в конце концов пришел туда. И нашел тебя там, — усмехнулся он.
Джудит растрогалась, представив, как он бродил в такую ужасную погоду по Пензансу и искал ее, сердце ее отозвалось приливом теплой, нежной благодарности.
— Ты мог просто сидеть в уютном кресле в клубе и читать газету,
— У меня не было охоты сидеть ни в клубе, ни где-нибудь еще. Я насиделся в душных поездах. Теперь рассказывай, как ты…
Но прежде чем она успела что-нибудь сказать, вернулся старик официант, неся на подносе кофейники, чашки с блюдцами и тарелку с двумя на удивление маленькими печеньями. Эдвард опять пошарил в кармане штанов, вытащил оттуда горсть монет и заплатил.
— Спасибо, сэр.
Когда он ушел, Джудит опустилась коленями на потертый коврик перед камином и разлила кофе по чашкам. Кофе был черный и со странноватым запахом, но действительно горячий.
— Чем ты занималась все это время? — расспрашивал ее Эдвард.
