Больше всего поразило то, что кораблям Небесного флота запрещено приближаться к Бета-Земле ближе орбиты Урана. Строился он в одной из ближайших планетных систем, базировался же по «фронту» протяженностью в несколько световых лет вдоль границ с пространствами Ассоциации и островками Нейтральных миров. Считалось, что хотя бы сама Земля должна быть последовательна в проведении главной линии Предвестников – торможения собственного прогресса в интересах предотвращения гибели сущего. Что это означает на практике, Лекс до сих пор понимал смутно.
Гораздо яснее было для него устройство Небесного флота. Стараниями Конрада Лекс знал про него гораздо больше, чем об армаде Мастеров.
Флот поражал масштабностью. Пятнадцать ударных группировок закрывали колоссальное пространство, не давая Мастерам возможности проникнуть в сторону Бета-Солнечной системы и прочих планетных систем, контролируемых Пресекателями. Механизм такой обороны был не вполне ясен: как можно защититься от мгновенного «прокола» пространства, представить сложно. Лекс и не пытался.
Но главным назначением флота было, все же, нападение. Для этой задачи он был оснащен кораблями различных типов.
Основную ударную мощь составляли броненосцы – чудовищные, уродливые, но хорошо защищенные корабли, до предела забитые вооружением. Именно они несли в себе боевые ускорители, превращающие металлические болванки в плазму высокой энергии. Впрочем, на броненосцах были и самые банальные ракеты, реактивные пушки, а также лазерные орудия, которые до сих пор оставались самим эффективным оружием Пресекателей.
Вторыми по мощи были крейсера, мало уступающие по вооружению, гораздо более скоростные, но проигрывающие в броне и активной защите.
Многочисленные легкие лидеры, постановщики «умных» мин, канонерки и ударные «ныряльщики» на их фоне были просто мелкой рыбешкой.
Еще флот обладал десантными транспортами, обвешанными автономными сбрасываемыми блоками. Лекс ничего не знал о десантных операциях в этой бесконечной бойне, но был уверен: соприкосновение врагов лицом к лицу – самая страшная и кровавая сторона войны. Там слышны стоны раненных, видна кровь и ощущается смрад горелой плоти. Космические битвы, несмотря на масштабность – слишком беззвучны и быстротечны, чтобы навсегда отбить у сторон охоту воевать. Может быть, именно космический характер войны определяет ее невероятную долговечность…
Отдельно в рядах Небесного флота выделялись носители – гигантские платформы, доставляющие к месту боя сверхлегкие и маневренные файтеры. Как раз сейчас лидер проползал мимо такой платформы, и казалось, ей нет ни конца, ни края. На передний план выползло звено файтеров – шустрых, похожих на оперенные дротики, машин. Лекс разглядел на оперении одного из них опознавательные знаки, но так и не понял, что именно они обозначают.
Еще он поймал взгляд командира корабля – он смотрел на экран с теплой улыбкой.
Сердце болезненно сжалось. Хотелось закричать: «Неужели вы не понимаете – вы же все люди! И Мастера, и вы – чего вы не поделили, куда вы идете?! Вы же вместе тянете свои миры на дно – страшное, холодное дно «черной дыры», пустое место, геометрическую точку в бесконечной Вселенной…»
Но, конечно же, он промолчал. У этих людей своя правда – как есть совершенно другая правда у Мастеров. Самое главное, не забывать про собственную, единственно верную истину: до гибели этого мира остались считанные дни.
Смерть, как известно, уравнивает правых и виноватых. Такова высшая правда – правда смерти.
Командир лидера связался с командованием группировки. К кораблю немедленно был направлен личный бот контр-адмирала. Морок принял это как должное: видимо, он был весьма значимой фигурой в системе власти Предвестников. Конрад сдержанно попрощался с командиром и шагнул в рукав перехода. Крепко сжимая руку потерянной и бледной Джи, Лекс двинулся за ним.
Джи все еще не могла свыкнуться с мыслью, что со всех сторон ее окружают смертельные враги – безумные дикари, ненавидящие все то, что составляет основу ее жизни, способные лишь к убийству и разрушению. Однако развитое чутье мастера эмоций, все же, подсказывало ей: не все так ужасно, как кажется на первый взгляд. Все-таки, ее окружали люди – обыкновенные люди, способные испытывать страх и сострадание, умеющие смеяться и отдавать жизнь за собственные идеалы. Даже этот, наводящий ужас морок оказался на удивление человечным. Неизвестно, правда, что было бы, не считай он Лекса легендарным Спасителем. Природа этой убежденности для девушки тоже оставалась загадкой…
Компактный и быстрый бот, ведомый древней, как мир, автоматикой, быстро доставил странную троицу к флагману.
Уже приближаясь к гигантскому корпусу, глядя на плоские экраны, дающие обзор окружающего пространства, Лекс поразился, какое величественное и в то же время жалкое зрелище являют собой корабли земного Протектората. В них не было и намека на стремительное изящество космических машин Мастеров. Грубые железные листы, схваченные сваркой или же мощными заклепками, местами отстающие и оплавленные, колоссальные орудийные башни с провалами зазоров и вмятинами, облупившаяся краска маркировки, неряшливые антенны, торчащие там и тут как волоски на теле у мухи… Нетрудно представить, сколько труда вложено в это нагромождение высоких технологий вперемешку с убогим техническим средневековьем. Трудно поверить, что Мастера со своей хитроумной механикой настолько обошли, казалось бы, куда более наукоемкие машины. Наверное, все дело в застывшей творческой мысли Пресекателей, ограниченной догмами и прямыми запретами.
Однако даже одна ударная группировка казалась немыслимой силой. Такое скопление броневых листов, взрывчатых веществ, ядерного топлива и готовых на смерть людей трудно представить даже в кошмарном сне. Сразу становилсь ясно: война идет давно, и это всерьез…
Флагманский броненосец носил гордое имя «Эверест»: все броненосцы третьей ударной имели имена крупнейших земных вершин. Это символизировало их боевую мощь и напоминало экипажам, за чьи интересы они бьются.
Здесь все было несколько иначе, чем на спартански оборудованном лидере. К стыковочному узлу вел широкий светлый коридор, устланный официальной ковровой дорожкой, на гладких сверкающих переборках сияли флотские эмблемы, значились даты важнейших сражений и изображения наград.
Прибывших встречали двое рослых скай-офицеров в парадной форме, в черных, усеянных звездами, беретах, с аксельбантами, в белых перчатках. Коротко отдав честь, старший из них предложил следовать за ним.
Шли довольно долго – длинными коридорами, пандусами и лестницами, переходя по узким гремящим под ногами мостикам над огромными трубами, в которых что-то булькало и гудело, над гигантскими подвижными агрегатами и узлами. Внизу, будто муравьи, сновали техники в синей форме, а над ними, в утопленных в переборки нишах стояли тяжело вооруженные бойцы со свирепыми лицами, в надвинутых на глаза касках.
Поднявшись на шумном железном лифте, оказались в коридоре неожиданной, стерильной белизны – так, наверное, показалось после мрачной серой машинерии. Сразу становилось понятно, где находится мозговой центр корабля: навстречу стали попадаться люди в столь же ослепительно белой форме, в лоснящихся перчатках и бесформенных бахилах, с висящими на груди дыхательными масками.
На белые стены были нанесены прерывистые черно-желтые контуры – в них угадывались широкие механические двери. У одной из таких дверей провожатые остановились. О том, что цель визита близка, говорил пост из двух рослых охранников. Они сохраняли полнейшую невозмутимость, даже ощутив на себе тяжелый взгляд морока.
– Я доложу о вас, – сообщил старший скай-офицер. Снял перчатку, коснулся ладонью синей пластины на уроне пояса. Двери тихо разошлись по диагонали – в стороны и вверх, оказавшись неожиданно широкого сечения. Вновь сомкнулись за спиной вошедшего.
Несколькими секундами позже расползлись снова и замерли.
– Вас ждут! – сдержанным жестом второй провожатый предложил войти.
Лекс ожидал сразу же увидеть командующего группировкой. Вместо этого глазам предстал обширный зал, заполненный людьми в офицерской униформе и уже знакомых белых одеяниях. Здесь было полно самого разнообразного оборудования, среди которого преобладали большие полупрозрачные экраны. В центре зала различалась огромная голографическая схема планетной системы с множеством ярких точек,
