Протектората. Вести священную войну против отступников – исключительная привилегия Предвестников. Они готовятся, вынашивают планы, наносят первый удар, продвигаются вперед, захватывают или теряют планеты и целые системы, достигают успеха или терпят неудачу – и уж потом получают неизменный отпор. Так уж сложилось за сотни лет бесконечного конфликта. В этой войне бились две противоположные этики – нападения и защиты.
Но сейчас что-то пошло не так.
Нельзя сказать, что группировка не была готова. Моментально, четко отработанными маневрами, корабли пришли в движение. Оба носителя мгновенно рассыпались сотнями файтеров и бомберов – будто с одуванчиков сдули легкие, летучие семена. Небольшие маневренные корабли, быстро выстраиваясь и группируясь сложными комбинациями, умчались вперед, охватывая пространство огромным вогнутым зонтом. Полегчавшие носители медленно потянулись следом, готовясь принимать свою ношу обратно – с опустошенным боезапасом и боевыми повреждениями.
Навстречу противнику, в поддержку файтеров и бомберов, выдвинулись стремительные легкие крейсера. Во втором эшелоне выстраивались в боевой порядок броненосцы. Построение напоминало двояковыпуклую линзу, направленную к противнику ребром. Оно так и называлось – «ударная линза». Промежутки между подползающими громадами броненосцев быстро заполняли тяжелые крейсера. На внутренних орбитах суетливо формировался третий эшелон и резерв из разнотипных кораблей. Флагман занимал позицию в центре «линзы», его отдельно прикрывало четыре тяжелых крейсера и целое облако файтеров.
Больше всего поражало, что все это колоссальное движение спровоцировало значительно меньшее количество кораблей мироматов. Да и сами корабли были куда компактнее, и среди них не было заметно столь основательного деления на классы и типы – все они, на первый взгляд, были похожи.
Барракуды – так определили их класс офицеры флагмана. Лекс же без труда узнал в них «примирителей». Похоже, они не особо страшили флотоводцев. Те внимательно вглядывались в данные разведки, словно ждали чего-то посерьезнее.
И оно не заставило себя ждать. Вслед за десятком длинных рыбообразных тел в боевую панораму выползли три плоских, ромбовидных туши с длинными и тонкими хвостами. Их название всплыло в мозгу не сразу.
«Хранители мира» – так, кажется, называли Мастера эти красивые и, в то же время, жуткие корабли.
– А вот и скаты, – мрачно сказал командующий. Отрывисто оглядел побледневших офицеров. – Файтерам – распределить удар по барракудам. Бомберам – бить по скатам двумя последовательными волнами – и возвращаться на носители. Крейсерскому авангарду – пробивать бреши в линии барракуд. Линзе – согласованными ударами бить в бреши по передовому скату. Атака!
Бой начался за несколько секунд до этого приказа: атакующий сегментный «зонтик» скоростных маневренных «малюток» подвергся превентивному удару. Было отчетливо видно, как барракуды извергают странные расплывающиеся потоки – и в них огненными клубками исчезают маленькие стремительные корабли Протектората.
– Жидкий огонь, – тихо сказал Конрад. – Главный аргумент мироматов. Мастера не успокоятся, пока их знания не сожрут их же самих…
Он почему-то решил, что мессии будет интересна эта информация. Лекс же заворожено наблюдал за ходом схватки. Он чувствовал себя гигантским существом, наблюдающим сверху за конфликтом двух муравейников, забывая о том, сам находится в центре этой грандиозной схватки.
Тем временем группа кораблей мироматов сближалась с авангардом третьей ударной. Под прикрытием файтеров, к одной из барракуд прорвалось звено бомберов. Более тяжелые и менее маневренные, но способные нести бомбовую нагрузку корабли осыпали хищное тело вражеского корабля градом управляемых бомб. Большинство бомберов тут же растворились в высокотемпературной плазме, но досталось и барракуде: покрытый язвами термических взрывов корпус стал медленно клониться в сторону, открывая прореху в плотном ряду барракуд.
– Крейсер «Миссисипи», – прорвался сквозь помехи хриплый голос. – Вижу цель. Открываю огонь. Залп!
Построенные клином легкие крейсера синхронно ударили в брешь. Похоже, били лазерами – лучей не было видно, но подставивший борт скат наполовину покрылся окалиной. В следующий миг барракуды восстановили строй, а поврежденная отстала и стала дрейфовать к границе зоны видимости.
Оставшиеся вдруг подернулись маревом и принялись менять цвет, словно гигантские хамелеоны. Тут же, точно почуяв неладное, уцелевшие файтеры и бомберы брызнули в стороны, как стая мелких птиц.
Барракуды разрядились огненными всполохами. Это необычное зрелище – в сторону авангарда покатился разрастающийся огненный шар.
Эфир заполнился командами и паническими восклицаниями.
– Маневр уклонения!
– Есть уклонение!
– Мы на пределе…
– Тридцать градусов – корпус не выдерживает перегрузки! Проклятье – переборки ломаются…
– Не успеваем!
– Защита кипит! Разгерметизация!
– Теряю управление!
– Пробита силовая, просим помощи…
Следом накатила пугающая тишина. Огненный шар прокатился по авангарду и рассыпался гаснущими каплями, успев сожрать большинство легких крейсеров. Увернуться удалось лишь двум фланговым – беспорядочно отстреливаясь, они спешно отходили под прикрытие «линзы». Еще три, опаленные чудовищным жаром и потерявшие управление медленно кувыркались в пустоте. Семь кораблей просто исчезли с экранов и из объема боевой панорамы.
– Они просили о помощи, – тихо сказала Джи. – Их можно было спасти?
– Нет, – Конрад равнодушно повел плечом.
Лекс чуть удивленно посмотрел на Джи. Уж не приняла ли она сторону врагов? Такого допустить, конечно, нельзя: просто искренняя и открытая, она одинаково воспринимает чувства всех людей без исключения. Страх и боль среди них – наверное, самые сильные…
Лекс сам не знал, чью сторону принять. Инстинкт подсказывал – ту, от которой сейчас зависят их жизни. Метнул короткий взгляд на Конрада. Морок, казалось, равнодушно наблюдал за происходящим.
– Три ската и десяток барракуд мощнее всей группировки? – спросил Лекс.
– Вряд ли, – отозвался Конрад. – Но мироматы редко совершают необдуманные поступки.
Словно в подтверждение его слов на краю видимости показались едва различимые силуэты новых кораблей.
– Вторая волна! – доложил командующему взволнованный адъютант.
– Вижу, – мрачно сказал командующий. – Внимание! Верхняя полусфера: цель – три передовые барракуды. Нижняя полусфера: цель – передовой скат. Крейсеры – прорыв на прямой огневой контакт. Приготовиться к отходу на позиции третьего эшелона. Третий эшелон – выход на свободный огонь…
Гигантская «линза» содрогнулась, разряжая ускорители. Первый залп, произведенный броненосцами и крейсерами верхней полусферы «ударной линзы» уничтожил всего одну из барракуд и серьезно повредил еще три – корабли мироматов были на удивление живучи. Последовавший за ним второй залп добил поврежденного авангардом ската – искореженный «ромб» выпал из плоскости строя, продолжая по инерции двигаться в сторону обороняющихся.
– Крейсера – атака! – рявкнул командующий.
Крейсера устремились в пробитую в строю барракуд брешь. Через несколько секунд из образовавшейся свалки вывалилась еще пара подбитых барракуд и еще один искореженный скат…
Наверное, это было неправильно – но Лекс все сильнее ощущал нездоровый азарт. Вибрация палубы под ногами, разорванные в клочья корабли – все это притягивало, как магнит. От зрелища столь грандиозного разрушения невозможно оторваться. Чувство многократно усиливалось в состоянии резонанса, это было больше, чем просто созерцание. Он сам чувствовал себя участником мифического
