— И?
Улыбка вышла кривой.
— И мы обсудим это после того, как ты прочтешь письмо.
Повернувшись к спальням, он отбросил назад густые темно-рыжие волосы.
— Я устал, моя леди. Доброй ночи.
Розалинда прикусила губу.
— Я сожалею, Рис, — прошептала она.
Остановившись у лестницы, он обернулся.
— Все в порядке.
— Нет, не в порядке. — Она попыталась подавить дрожь в голосе. — Я причинила тебе боль.
С мягким звуком он обернулся и обнял ее.
— Нет,
Розалинда подняла голову, чтобы увидеть его глаза. Он назвал ее «любимой» на валлийском языке.
— Ты уверен, что не сердишься на меня? Я не смогу перенести это.
Улыбка вышла натянутой.
— Давай поговорим утром, хорошо? Теперь, доброй ночи.
Она смотрела, как он исчез, поднявшись по лестнице, и затем пошла во дворец. Мысли были в беспорядке. Как она могла хотеть Кристофера, когда ее фактически сосватали Рису? И она
Девушка замедлила шаг. Возможно, ее тяга к Кристоферу вызвана опасностью, с которой они столкнулись, а не настоящим чувством. В действительности ее отношения с Рисом более безопасные и прочные. Рис не в состоянии дать ей наслаждение, обещанное сэром Кристофером, но он, конечно, не поставит ее на колени.… Но хотела ли она быть в безопасности? Она когда-либо хотела это? Она и думать не хотела о колких комментариях Кристофера о пророчестве. В нем действительно говорится о ней? Поэтому дедушка настоял, чтобы именно она отправилась во дворец, как представитель друидов, несмотря на то, что была женщиной?
Все же пророчество упоминало троих избранных. Разве она неразрывно связана с Кристофером и Рисом или, еще хуже, с вампиром, Элиасом Уорнером? Розалинда едва не вернулась в конюшни. Рис может узнать, где найти старшего из их рода, с которым можно будет обсудить пророчество. Или она может дождаться Белтейн и найти жреца.
Девушка напрягла глаза, пытаясь различить слабые лучи солнца, которые слегка окрасили горизонт. Она слишком устала, чтобы думать и могла лишь молиться, что утро вечера мудренее.
Кристофер ждал, пока Розалинда не исчезла во мраке, а затем вновь осмотрел окровавленные вещи. Вторая перчатка, которую он взял из покоев короля, лежала поверх первой. Они были полностью идентичны. Он не знал, почему не показал перчатку Розалинде. Его волновало то, что она с кинжалом в руке возьмет приступом дворец, дабы спасти своего суверена, или он пытался вновь защитить ее?
Возможно, оба варианта. Независимо от того, что задумал вампир, покои короля хорошо охраняются и там слишком оживленно, чтобы эта тварь смогла подобраться также близко к королю, как она подобралась к королеве, не подняв тревоги.
Его перекосило. Кристофер понимал, что Розалинда не оценит его умалчивание. Он вернулся к разрушенному зданию позади конюшен и нашел Элиаса, сидящего на том же самом месте. Он был не один. Вампир наклонил голову набок, как будто шептал что-то молодой женщине, стоящей на коленях между его бедрами. Через минуту Элиас сел прямо. Он улыбнулся Кристоферу; его длинные клыки были все еще видны.
— Все в порядке. — Он подозвал Кристофера. — Я просто пил ее кровь. Она находится в трансе.
Теперь Кристофер мог ощутить это — неуловимый намек крови и вампирской магии, подчиняющей разум.
— Хочешь ее крови? Она не заражена.
Кристофер отскочил.
— Я не вампир.
Наклонив голову, Элиас с любопытством смотрел на него. Безупречные золотистые локоны трепал холодный ветер.
— Все же в жилах твоей семьи течет кровь вампиров.
— Кто сказал вам это?
— Я знал вашу семью в течение почти трехсот лет. Ты думаешь, что я не посвящен в их тайны, … не поэтому ли ты, к примеру, придерживаетесь древних клятв Митры? — Улыбка вампира выражала жалость. — Даже те тайны, вы пытаетесь похоронить с мертвыми.
Кристофер стиснул зубы.
— Я
— Если ты на этом настаиваешь. — Элиас обратил внимание на молодую женщину, которая была одета, как доярка. — Милая, ты должна уйти отсюда и лечь спать. Спи до рассвета и забудь все, что произошло между нами этой ночью.
Послушно поднявшись, женщина присела в легком реверансе и вышла из разрушенного здания. Ее глаза были безжизненными, а поступь неуверенной.
Кристофер посмотрел на девушку, когда она прошла мимо него; две отметины укуса на шее были все еще видны.
— С ней все будет в порядке?
Клыки Элиаса исчезли; он облизал крошечное пятнышко крови в уголке его недавно окрашенных в красный цвет губ.
— Конечно. Она молода и здорова, и я выпил лишь самую малость.
Кристофер попытался не реагировать на его небрежный вид. Несмотря на все годы, проведенные среди вампиров, он никогда не любил смотреть, как они сосут кровь другого человека. Он сказал себе, что друиды делают вещи и похуже, а вампиры редко убивают, и то по большому счету лишь в интересах собственного вида, тогда как друиды практикуют безбожные ритуалы с человеческими жертвоприношениями. Но, если Розалинда сказала правду, они больше не практиковали это извращение…
— Что вы хотите от меня, сэр Кристофер?
Кристофер стал на колени и, положив камзол на землю, развернул его, чтобы показать перчатки. Элиас наклонился вперед, безразличие сразу же исчезло с его лица, когда он вдохнул аромат засохшей крови.
— Что это?
— Пара любимых перчаток королевы. Одна была прибита к двери спальни королевы, другая — к внешней двери внутренних покоев короля.
Элиас сердито прошептал страшное проклятие. Он посмотрел на Кристофера.
— Это недопустимо. Вампир играет со всеми нами.
— Вы и вправду боитесь?
Элиас дрожал.
— Конечно, боюсь. Этот вампир настолько могущественен, что может убить меня силой мысли.
— Тогда, почему он просто не пошел и не убил короля?
— Не думаю, что этот вампир действует рационально, не так ли? Его цели нелогичны и неясны, и именно поэтому Совет вампиров не может оставить эту проблему в покое. — Он указал на перчатки. — Эти перчатки лишь подтверждают мое предположение.
— Каким образом?
— Это не человеческая кровь.
— Тогда чья?
— Вампира. Древнего вампира. Подозреваю, того самого, которого мы ищем. Разве вы не можете
