– Ошибка исключена? Знаете, иногда путают тела.
– Ошибка исключена, – с каким-то странным, болезненным сладострастием Пацюк вколачивал гвозди в гроб своего чувства.
Жрица наклонила голову, и на секунду ее лицо пропало из поля зрения Пацюка.
– Меня зовут Марина, – сказала она после непродолжительного молчания. – Можно без отчества. А вас?
– Георгий… Егор.
– Отлично, Егор. Хотите кофе? С коньяком?
– Хочу. – Пацюк был так удивлен поведением секунду назад еще неприступной жрицы, что ничего другого ему на ум не пришло.
– Очень хорошо. Просто великолепно. Входите же быстрее.
И она почти втолкнула его в галерею. Они прошествовали мимо целого собрания стеклянных представителей кельтской и ассиро-вавилонской мифологии, углубились в дебри каких-то странных, причудливо изогнутых электрических подсвечников, призванных, должно быть, олицетворять полузабытые древние божества.
– Занятные у вас экспонаты, – заметил Пацюк.
– Покупателю нравится весь этот мифологический сброд. Он его возвышает в собственных глазах. Если бы вам пришлось выбирать между лампой-прищепкой, артикул № 2349-84, и лампой “Бык Апис”, художественное стекло с накладками из горного хрусталя и ценных пород дерева, что бы вы предпочли?
– “Быка”, – честно признался Пацюк. – “Аписа”.
– Вот и покупатель тоже предпочитает изысканные вещи. А если за ними тянется хвост мифов и легенд, вообще замечательно. Так что спрос рождает предложение, милый Егор.
Интересно, когда это он успел перескочить в разряд “милых”?
– И сколько в среднем стоит… такой бык?
– От полутора тысяч. Долларов, разумеется. – Марина взглянула на его стоптанные кроссовки и улыбнулась. – Но лично вам я могу сделать скидку.
– Буду признателен, – от всей души поблагодарил Пацюк.
Пока Марина рассказывала Егору о предпочтениях клиентов, они успели миновать торговый зал и углубились в крошечный коридорчик.
– А вот и моя вотчина. Прошу. – Странная владелица “Кибелы” распахнула дверь перед Пацюком. – Да входите же, не стесняйтесь!
Кабинет Марины резко контрастировал с экспозицией галереи: никаких обильных излияний из художественного стекла, никаких образцов продукции. Черные жалюзи на окнах, черный кожаный диван, такие же кресла; черная стенка ручной работы, черный массивный стол с умилительной игрушкой посередине: композиция из металлических шариков в стальном каркасе – как символ досужего представления дизайнеров о строении Вселенной.
Бизнес-леди, ничего не скажешь.
Марина указала Пацюку на диван, а сама села в кресло, прямо перед журнальным столиком с батареей бутылок на нижней полке.
– “Хэннеси”? “Наполеон”? Или, может быть, “Реми Мартен”?..
С большим удовольствием Егор сейчас заглотнул бы какой-нибудь “Большеохтинской” водочки, но выбирать ему не приходилось.
– Вы же сказали – кофе!
– Кофе никуда от нас не убежит. Коньяк, Егор, только коньяк! Предлагаю “Реми Мартен”.
– Валяйте.
Марина проворно разлила коньяк по низким бокалам и почти насильно всучила один Пацюку.
– Сегодня удачный день, Егор! Чрезвычайно удачный! И я хочу за это выпить. Прозит, юноша!
Она лихо чокнулась с оторопевшим Пацюком и так же лихо влила в себя темно-янтарную жидкость. Егор, все еще не понимая причин столь бурной радости и совершенно сбитый с толку, последовал ее примеру.
– А теперь расскажите мне, как это произошло? Я хочу знать подробности.
– Какие подробности?
– Подробности ее смерти, разумеется!
– Вы знали ее? Знали Мицуко?
– Имела несчастье. – Марина кровожадно рассмеялась. – Мицуко, надо же! Подобрала себе имечко! Такое же идиотское, как и сама! Мицуко, держи карман шире! Наверняка какая-нибудь Клава или Марфа. Или, не дай-то господи, Нюся из Жмеринки!
– Ее звали Елена Алексеева, – вступился за Мицуко Пацюк.
– Не все ли равно? Жалкая выскочка. Вообразила о себе невесть что! Ни вкуса, ни темперамента, ни ума – одна только доморощенная провинциальная наглость. К сожалению, иногда это действует… на отдельных извращенцев.
