выдержала я. — А след в оранжерее?
Чиж на секунду бросил потрошить полушубки.
— След в оранжерее — единственное, что заслуживает внимания. Но даже я не могу объяснить, как он там оказался… Если вам что-нибудь придет в голову на этот счет…
— Если мне что-нибудь придет в голову, я обязательно с вами поделюсь.
После неожиданной находки сигарет настала очередь бесформенного, грязно-белого куска какой-то субстанции с налипшими на него крошками.
— Что это, как вы думаете?
Не дожидаясь ответа. Чиж поднес кусок к носу, потом ко рту — и прежде, чем я успела что-то сказать, лизнул его.
— Сладко! — промурлыкал он. — Похоже на какое-то пирожное…
— Эклеры! — выпалила я. — Они ели пирожные. Во всяком случае, в подсобке стояло блюдце с недоеденным десертом.
Мое сообщение привело Чижа в неописуемый восторг.
— Так они сладкоежки! Жрали пирожные в свободное от работы время! Теперь все ясно!
— Что ясно?
— У них было какое-то время. Немного, но было. Во всяком случае, чтобы допить шампанское. Сладкое в какой-то мере нейтрализует действие яда. А если накапать цианид на кусок сахара и сожрать его на глазах у изумленной публики… Лучше — у девушек нежного возраста… То все может обойтись. А ты сам приобретешь статус сверхчеловека.
— Что, проделывали такое?
— Никогда, — признался Чиж. — Теперь вижу, что правильно делал. Пирожные этим двоим не помогли.
— Если честно, ваши познания меня потрясают, Петя.
— Да, если бы я хотел, то мог бы стать великим отравителем!.. — Поняв по моему вытянувшемуся лицу, что сболтнул лишнее. Чиж немедленно заткнулся.
Задвинув дверцы шкафа, он снова подошел к двери. И в задумчивости стал поигрывать дверной ручкой. Потом пальцы его переместились к английскому замку.
— Не хотите подышать свежим воздухом, Алиса? — спросил он.
— Как-то не тянет, — призналась я. — Во-первых, на улице снег… Во-вторых, собаки…
— Давайте выйдем. Постоим возле двери… Наша дорогая Минна права. Этот дом начинает действовать на нервы…
— ..и в-третьих, — закончила я. — Вы же не станете прыгать рядом с домом в одной жилетке… Или вы хотите… Не стоит этого делать, Чиж!
Но оператора было уже не остановить. Он вытащил из шкафа полушубки Доржо и Дугаржапа и один из них бросил мне.
— Надеюсь, вы не суеверны.
— Суеверна! Еще как суеверна!
— Идемте проветримся.
Господи, ну почему всем и всегда я говорю “да”?..
Через секунду полушубок угнездился на моих плечах. Он принес с собой массу неизведанных, незнакомых запахов: кислая овчина, законсервированный юношеский пот, острый привкус собачатины и что-то еще… Что-то яростно-гормональное, что Бывший в минуты пьяных откровений о службе на точке ПВО где-то в богом забытом Заполярье характеризовал поговоркой: “Чай кипит — заварки нет. Член стоит — Тамарки нет”.
Пожалуй, это была самая бесстыжая одежонка в моей жизни: едва лишь напялив ее, я почувствовала себя изнасилованной.
— Ну что, готовы? — спросил у меня Чиж и щелкнул замком.
Через секунду мы уже стояли на улице.
Метель закончилась, и разом потеплело. А в невидимом небе дрожали крупные звезды. Им было глубоко наплевать на дом и его пленников.
Дверь с витражными бойницами вывела нас в крошечный, ничем не огороженный дворик с такой же крошечной деревянной пагодой; пагода светилась изнутри — в самой ее сердцевине горело несколько лампочек. Лампочки украшали и небольшие деревца вокруг пагоды. В этом было что-то нереальное — красные, желтые, голубые точки света, парящие над снегом. От пагоды к двери вела дорожка из камней. Сейчас она была припорошена снегом.
Зачарованная изысканной рукотворной красотой пейзажа, я прошлась по дорожке и, обогнув пагоду, вышла к небольшому, старательно не правильной формы водоему то ли запруде, то ли озерцу. Несмотря на зиму, вода в запруде не замерзла, совсем напротив: стоило мне только присесть на корточки и опустить руку в воду, как я тотчас же машинально отдернула ее. Озерцо было теплым — таким теплым, что по нему плавали кувшинки! А где-то в самой глубине стояли рыбы. В этом было что-то нереальное — красные, желтые, голубые точки света, парящие под водой.
Вода в запруду проникала через бамбуковый желоб, похожий на детские качели: она стекала из маленького фонтанчика прямо в пасть бамбуку. Когда ее набиралось достаточно, центр тяжести смещался, и желоб опрокидывался. Очередная партия воды пополняла запасы озерца. А край желоба ударялся о камень с мелодичным стуком.
— Какая красота! Вы когда-нибудь видели такое. Чиж?
— В свое время я плавал в бассейне “Москва”. Градусов в двадцать, в самый мороз, — ответствовал мне приземленный до последней степени специалист по ядам. — Так что меня ничем не удивишь.
— Вы бескрылый человек!
— Не я один. Все остальные тоже ходят по земле.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не сказать, а показать. Видите следы? Они огибают дом. Думаю, что это тот самый путь, по которому Доржо и Дугаржап добрели до своей смерти.
Так вот ради чего Чиж вытащил меня на улицу! Ради того, чтобы найти снежный хвост покойников! Метель (очевидно, вступив в сговор с Чижом) закончилась вовремя. Теперь ничто не помешает ей выступить свидетелем обвинения: на первых же слушаниях она сообщит суду присяжных, что две цепочки следов прервались прямо у витражной двери. А до этого посетили места N, NN hnnn…
— Может быть, взглянем?
Еще не успев закончить фразу, Чиж снова потащил меня к дому: никаких “может быть” быть не может!
— Я бы не стала так рисковать. Чиж. Вы забыли о собаках.
Чиж опустил голову и уперся взглядом в следы: свежие, четкие отпечатки рифленых подошв искушали его, и противиться этому искушению было невозможно.
— Мы пройдем совсем чуть-чуть, — заканючил Чиж. — Всего лишь несколько метров.
— А собаки?
— Если Доржо и Дугаржап пришли с улицы… Возможно, они загнали собак. Даже наверняка загнали!
— Я не пойду.
— Ну и оставайтесь! Черт с вами! Можете даже искупаться, если есть охота…
Чиж сердито развернулся на пятках и затрусил параллельно следам. А спустя секунду, проклиная все на свете, я отправилась вдогонку за не в меру любопытным куском сыщицкого дерьма.
Цепочка следов заворачивала за угол и шла параллельно стене дома. Фасад был темен, только на третьем этаже… На третьем этаже мутно светилось окно! Даже я, страдающая извечным топографическим идиотизмом, определила, что окно это находится под защитой двери с висячим замком. Странно, этот замок казался мне незыблемым, древним, как яйцо динозавра, повешенным еще во времена Войны Алой и Белой розы…
— Видите? — Я дернула Чижа за полу тулупчика. — Свет!
— Вижу, — промычал Чиж, но головы не поднял.
