Том 6. Дураки на периферии

Слышится орудийный выстрел немецкой пушки. Затем в воздухе слышится вой немецкого снаряда и разрыв снаряда на советской стороне; музыка враз умолкает.

Иван. Попадание! Засекли нашу точку! Скучно станет без песни…

Снова возникает песня.

Не точно бьют!

В воздухе появляются осветительные ракеты.

Ну, немцы посватались за нас. А сейчас свадьба начнется!

Анюта (немцу). Скорей лопай, посуда нужна.

Выстрел из пушки с нашей стороны. Слышен шелестящий свист снаряда.

Иван (в сторону летящего снаряда, в солдатской ярости). А ну — влепи! Влепи им! Бей точно — в прах!

Разрыв нашего снаряда.

Кажется, точно положил. Пора трогаться! Дорожку домой я разведал! Команда, за мной!

Анюта хватает второй горшок и надевает его вместе с содержимым (содержимое — похлебка) на голову питающегося немца. Его голова и туловище обливаются похлебкой. Все пленники вскакивают, бросаются в советскую сторону. Второй выстрел нашей пушки. Близкий разрыв снаряда. Падает на землю Мария, и она уже не встает; тогда другие, сперва припавши к земле, затем поднялись и устремились в свою сторону.

(Поднявшись). Не попал! (Смотрит на лежащую Марию) . Вставай, наш генерал недалеко!

Мария лежит неподвижно. Иван убивает лопатой немца.

Попал!

Со сцены исчезают все. Остаются лежать Мария и немец. Осветительные ракеты гаснут. Ночь.

Тишина.

Занавес

Картина вторая

Блиндаж генерала, командира дивизии Климчицкого. Обычная обстановка. На пустом ящике стоит телефон. У полевого телефона дремлет адъютант Ростопчук.

Тишина. Глубокая ночь. Звонит телефон.

Ростопчук. Лейтенант Ростопчук слушает… Генерала нет. Нет генерала! Он мне не докладывает, наоборот, я ему докладываю. Да, я старше его, но по возрасту. Ожидаю с минуты на минуту; он был только что в хозяйстве Еланина. Позвони в хозяйство Лебедева. А что у тебя? Какие люди? Сколько их? А зачем их к генералу? Мало ли что просятся… У нас с генералом еще кое-какие заботы есть… Какие заботы? Ну, разные. С немцами война, ефрейтор Никодим, наш вестовой самовар распаял, мы теперь без чая воюем, хотел его отчислить, а его контузило. Заботы хватает… Что? Ну, ладно, пусть доставят, но попозже. Генералу надо поспать. Ладно. Стукни тогда мне по этой же трубе (Кладет трубку. Идет к шкафчику. Достает флягу. Взбалтывает ее. Отвинчивает пробку). Шнапс! Уничтожить его (Выпивает. Звонит телефон. Ростопчук берет трубку). Да! Во сколько заняли? Сейчас запишу. Генералу доложили? Отлично. В четырнадцать ноль-ноль, говоришь? Ну, ясно, а в пятнадцать там еще бой шел… Да что сведения ты получил, а ты их проверил?.. Ну да, вот именно — в нуль-нуль, нули вы считаете, а на целые часы опаздываете… Да мне все ясно: вам лишь бы скорее доложить и благодарность генерала получить, а потом на грудь чего-нибудь схватить (Иронически). Нуль-нуль! (Кладет трубку).

Появляется генерал Климчицкий; он в плаще, заметно утомлен.

Климчицкий. Чаю у нас нету, самовар распаяли… Нет ли чего другого, чем оживиться?

Ростопчук. Никак нет, товарищ генерал…

Климчицкий (беря флягу, из которой выпивал Ростопчук). Тут, кажется, осталось немного… Ничего нету. А вы напрасно, Геннадий Сафронович, нажимаете по этому делу, — здоровье себе расстроите…

Ростопчук. Количество недостаточное бывает, Александр Иванович, — в таком объеме оно только лечит…

Климчицкий. Начальник штаба отдыхает?

Ростопчук. Отдыхает, товарищ генерал.

Климчицкий. Пусть отдыхает, будить пока не надо… Новых задач у нас пока нету. Командующий не звонил?

Ростопчук. Никак нет. Свободно можно отдыхать, товарищ генерал. Задач не получено, противник молчит.

Климчицкий. Свободно отдыхать никогда нельзя. У противника могут быть задачи. Я пока ложиться не буду.

Звонит телефон.

(Берет трубку). Да… Нет. Командир дивизии. А что вам нужно? Да вы говорите!.. Пропустите их ко мне! (Кладет трубку).

Ростопчук. А вы, Александр Иванович, все-таки закрыли бы глаза до утра.

Климчицкий. Впустите там людей ко мне.

Ростопчук. Зачем вам люди, товарищ генерал? Это я знаю кто — ненужные вам личности: солдат да баба от немцев прибежали. Чего на них генерала тратить?

Климчицкий. Впустите, адъютант! А то начнет: что мне надо, что не надо, и неизвестно — кто из нас генерал. Трудно иметь адъютантом умного старика…

Ростопчук (направляясь к выходу из блиндажа). Конечно, трудно: у старика-адъютанта молодым генералам учиться приходится, а учиться неохота…

Ростопчук впускает Ивана Аникеева и Любовь. Иван Аникеев вытягивается по форме; Любовь с восхищением глядит на генерала.

Климчицкий (всматриваясь в Ивана). Я тебя видел. Ты мой солдат!

Иван. Так точно, товарищ генерал. Боец четвертой роты третьего батальона четыреста пятого ельнинского полка. Самовольно явился от противника к исполнению службы, а к противнику попал без памяти от раны головы!..

Климчицкий. Понимаю, понимаю… При форсировании реки Вспольной был ранен?

Иван. Так точно, товарищ генерал. Был павшим, думал — смерть, потом сердце опять силу взяло, и я опять жить стал, обязан, товарищ генерал.

Климчицкий. Так, так…

Иван. Разрешите доложить, товарищ генерал, в дополнение…

Климчицкий. Ну давай, давай дополнение.

Иван (к Любови). Выйди вон пока, женщина, ты вольная гражданка.

Климчицкий. Говори при ней!

Иван. Справа по грейдеру, полтора километра отсюда, где как раз лесная опушка и там же балочка со старым бурьяном, там у немцев одна батарея стояла…

Климчицкий. Я это уже знаю… Ну дальше!

Иван. Разрешите доложить, товарищ генерал, вы теперь не знаете. Они нынче