– Вовсе не так. Она получумник – помнишь, я говорил тебе о них? Если учесть, что слабовнушаемых получумников больше, чем высоковнушаемых образцовых 'правильных', то получается, что именно Таня и подобные ей и есть стандартные бараны.
– Что ж, значит, все не так безнадежно в нашем государстве.
– Далеко не безнадежно. Знаешь, почему она Таня быстро изменилась?
– Благодаря воздействию Крюгера. Любовь заставляет человека проявлять свои лучшие качества. Ну и мое влияние, конечно, тоже. Я бил ее мячом, как только мог. Метод кнута и пряника…
– Ничего подобного, нечего приписывать себе чужие заслуги. Танины метаморфозы – результат прекращения зомбирующего действия волнового излучения. Я думаю, ты обратил внимание, что в моей резиденции нет ни одного приемника 'Телероса'?
– А как же мы с Крюгером? Мы что, зря старались?
– Попробуй, выпусти своего красавчика Крюгера на московскую улицу, – Бессонов ткнул пальцем куда-то вверх, очевидно, в направлении земной поверхности. – Посмотрю я, кого он соблазнит со своими чумными повадками. Бараньи девочки просто испугаются его.
– У него не чумные повадки. Где-нибудь в Берлине все были бы от него без ума. Он просто человек – этот Крюгер. Свободный, умный и даже добрый.
– Да, ты прав. В сущности, чумники – вполне обычные люди, – согласился Бессонов. – Но ведь и 'правильные' не виноваты, что оказались подвержены специально подобранному излучению. Я хочу, чтобы все мы вернулись нормальному существованию. Нужно избавляться от вируса как можно скорее. Я слышал краем уха, что на тебя напал в Москве дикий чумник?
– Да. Было дело. – Краев передернулся, вспоминая кровожадного идиота.
– Ты знаешь, что это такое?
– Мне объяснили, что это иммунный сбой. Что вакцина у него перестала оказывать защитное действие и он подцепил где-то якутскую лихорадку в острой форме.
– Еще одна ложь. Это мутация вируса 'СЭМ'. Не забывай, что он сродни вирусу гриппа, и поэтому склонен к частым мутациям. А поскольку вирус встроен в участок ДНК, отвечающий за поведение, то любые изменения его структуры делают людей психически ненормальными. Чаще всего они становятся агрессивными, как людоеды из джунглей. Давила и прочие пытаются убедить себя, что эта проблема незначительна. Но на самом деле масштаб ее довольно внушителен. Знаешь, сколько процентов людей подвергаются мутации вируса?
– Сколько?
– До недавнего времени цифра составляла три процента в год. В последние два года – до пяти процентов!
– И что делают с этими мутантами?
– Точно не знаю. Наверное, часть из них удается ревакцинировать и исправить. Большую часть, по моим сведениям, уничтожают.
– Да… – Краев почувствовал, что пресытился мрачной информацией. – С вирусом пора кончать, ты прав. Как там ваша операция?
– Все готово.
– Когда?
– Завтра. Уже завтра.
– Слушай, Люк, почему ты рассказываешь мне все это? – Краев резко поднялся с пола. – Ты много лет соблюдал строжайшую конспирацию, а теперь выдаешь информацию людям, надежность которых не проверена! Да, убежище твое прочно. Но ты знаешь, предатели могут оказаться среди любых людей – даже среди тех, кого ты считаешь лучшим другом. Когда ты пойдешь на эту операцию, кто-нибудь из нас может сбежать и связаться с властями…
– А я не пойду на это дело, – спокойно произнес Бессонов. – И никто из вас, новоприбывших, не пойдет. Все мы будем сидеть здесь, в Лесной Дыре. Твои друзья узнают о том, что операция завершена, только тогда, когда она завершится. Я не дурак, Коля. Я всегда страхуюсь. Хотите сбежать отсюда? Попробуйте…
– Кто будет проводить операцию?
– Те, кто ее готовил. Профессионалы в своем деле. Маловато там у меня людей, конечно. И физическая форма уже не та – старыми все стали. Хотелось бы дать им в помощь пару таких крепышей, как Салем и Крюгер. Но я не могу рисковать. Они пришли слишком поздно, они могут напортачить…
– Люк! – Краев присел на корточки рядом с Бессоновым. – Я должен принять участие в этом! Я хорошо натренирован сейчас. Ты сам видел…
– Иди к черту. – Бессонов полуприкрыл свой единственный глаз. – Я знал, что ты будешь этого просить. Старый романтик… Нечего тебе там делать, Коля. Тебя пристрелят в два счета.
– Я попытаюсь тебе объяснить… – Краев разволновался не на шутку. – Понимаешь, мое участие необходимо. Без меня у вас может ничего не получиться. У меня особая роль во всей этой истории. Мы имеем дело со сложным фаталистическим механизмом – последовательностью цепных реакций, следующих друг за другом. Все они не случайны. Когда-то я запустил этот механизм, хотя запуск его казался невероятным, противоречащим любой здравой теории. И я же должен остановить его. Это моя роль! У меня была возможность вмешаться в этот процесс, чтобы прервать его. Но я просто удрал, испугался того, что натворил. Сейчас я должен довести дело до конца, искупить свою вину…
– Возможность вмешаться… – Единственный глаз Бессонова широко открылся и пристально уставился на Краева. – Ты видел сон, Николай? Да? Сегодня ночью? Признайся!
– Да, – смущенно пробормотал Краев. – Откуда ты знаешь?
