извлекут из контейнера то, что им требовалось. Потом они тихо прошмыгнут под землю – процедура выхода, конечно окажется намного проще, чем процедура допуска, и идти через проходную, опять же, уже никому не нужно. Скоро Краев снова окажется в Лесной Дыре. Он честно признается Люку, что у него проблемы с коленом – не будет больше хвастаться своим якобы железным здоровьем. И Люк вылечит его – он же врач, в конце концов! Бедный Люк… Себя он уже вылечить не может. Но что такое отдельно взятое, легко излечивающееся правое колено по сравнению с раком сетчатки? Ерунда. Все будет в порядке.
Вопрос: зачем он, Краев, лез сюда, напросился на эту операцию, в которой ему досталась роль лишнего бесполезного балласта? Э, ребятки, не спешите судить, вы просто не знаете всего! Вы хреново разбираетесь в такой сложной штуке, как судьба. Возможно, что его, Краева, роль и есть самая главная в успешности проводимой сегодня операции! Если бы не его личное присутствие, все пошло бы наперекосяк! Первого фальшивого Пудова отловили бы на проходной, второму прищемило бы ногу дверью, а третьего лазерные лучи покрошили бы на мелкий гуляш. Так-то вот! Бессонов хорошо понимал, зачем отправляет Краева сюда в качестве счастливого талисмана. Бессонов – молодец! Скорей бы увидеть его снова, дотащить до него свое несчастное колено. И больше уж не соваться в авантюры. Дальше все пойдет и без его, Краева, участия. Он просто будет наблюдать все со стороны – со спокойным, созерцательным удовлетворением. Все будет как надо. Люди в этой стране снова станут людьми, вспомнят, какими они когда-то были. Но к старой, нищей России возврата уже не будет. Люди разучились быть сволочами, и вряд ли им захочется стать ими снова. Просто они станут свободными. Выдернуть из всех приемников 'Телероса' гадские излучатели – они больше не нужны! Может быть, в этом и заключается сермяжная правда – России нужно было пройти через это испытание, чтобы найти основу своего свободного, гармоничного существования. Пройти через страдания…
– Да! – громкий, настоящий, не из наушника, голос прервал бредовые мечты Краева, вернул его к реальной жизни. – Да! Техник Пудов слушает! Да! Конечно! Все нормально. Через сколько вы подойдете? Через пять минут? Ага. Хорошо. Жду вас. Так точно!
Молчание, повисшее в воздухе – густое, тяжелое, ощутимое кожей, как давление океанской воды на тысячеметровой глубине.
'Это один из местных хмырей-вирусологов, – наконец проговорил техник через наушник коммутатора. – Что-то ему здесь понадобилось, холера его забери. Идет сюда'.
'Чего ему дома не сидится? Сегодня же воскресенье, специально выходной день выбирали'.
'А что им воскресенье? Они здесь день и ночь торчат. Ученые, в дерьме моченые… Небось, еще гордятся тем, что труд их приносит счастье людям. Давить таких надо как клопов'.
'Давить несложно. Проблема не в этом, – в наушнике зазвучал голос военного инструктора. – Ты лучше скажи, что делать-то будем? Может, всех лишних спрячем? А ты один его разведешь'…
'Куда вас спрячешь, бегемотов таких? В термосы, что ли? Некуда тут прятаться'.
'И что?'
'А ничего. Гриша, как у тебя там с кодами?'
'Половину вариаций уже отщелкал. Это хорошо. Но мне нужно время'.
'Продолжай свою работу, – решил военный. – Выход у нас только один, ребятки – придется нам этого ученого малость оторвать от работы. Задержать на все то время, пока мы не достанем товар. И даже дольше – пусть полежит здесь, отдохнет, пока мы драпать будем. Андрей, как ты думаешь, его не хватятся?'
'Откуда я знаю? – раздраженно сказал техник. – Может, он всех предупредил, что через пять минут вернется, а мы его тут два часа прогнобим? Увидим'…
'Тише! Идет!' 'Всем внимание! – военный и техник бросились к стене. – Ребятки, мы все впятером сидим здесь. Гриша, оставайся у контейнера, изображай из себя Пудова. Только подвинься левее, чтобы заслонить свою аппаратуру. Еще левее! Навешал тут приборов, как на выставке-продаже!'
'А что мне говорить ему? – взволнованно спросил взломщик. – Я же не знаю, как здесь положено'…
'Молчи пока. Скрутим его, потом наговоришься вволю. – Инструктор повернулся к Краеву, Крюгеру и Салему. – Теперь насчет вас, братцы-чумники. Я, конечно, понимаю, что у вас есть горячее желание дать этому хмырю по морде, или даже опробовать на нем излучатели и насверлить в нем маленьких дырочек. Только делать этого не нужно. Сидите здесь и изображайте мебель. Мы разберемся сами'.
Дверь отворилась и внутрь склада шагнул человек. Он смотрел прямо вперед и видел, соответственно, только Гришу, старательно притворявшегося Пудовым. Если бы человек повернул голову вправо, он бы увидел еще пятерых таких же Пудовых, сидящих на корточках у стены. Возможно, этого зрелища было бы достаточно для обезвреживания противника – он упал бы в обморок от удивления, стукнулся бы при падении головой обо что-нибудь твердое, например, об пол, и потерял бы сознание. Но, видимо, у двух усачей не было уверенности в именно такой последовательности событий. Они не дали человеку посмотреть в сторону. Один из них дернул человека за ноги, второй метнулся дальше и успел подхватить туловище человека, чтобы тот не разбил драгоценную ученую голову о кафель. И через две секунды человек уже лежал горизонтально, вирусологический его нос был расплющен об пол, а руки скручены за спиной.
– Лежать. Не двигаться. Не орать, – тихо сказал крепыш-инструктор, оседлавший спину ученого. – Обычно мы убиваем таких как ты сразу, но если ты будешь хорошо себя вести, то сделаем для тебя исключение. Понял?
Человек пытался кивнуть головой, но ему помешал пол. Поэтому он только дрыгнул ногой, что, очевидно, означало полную и безоговорочную капитуляцию.
Безропотного микробиолога усадили у стены. Его разбившиеся толстые очки водрузили обратно на нос – вероятно, чтобы дать возможность получше запомнить физиономии налетчиков. Задача эта облегчалась тем, что все налетчики имели одну и ту же физиономию – морду техника Пудова Валерия Вениаминовича. И теперь человек крутил головой с совершенно ошарашенным видом, хлопал глазами и пытался понять, что же все-таки происходит. Такой вот попался несообразительный ученый. Ему даже не связали руки. По виду он был типичным правильным бараном – трудно было ожидать, что он вдруг вскочит на ноги, и, громко матерясь, схватит контейнер, поднимет его могутными руками над головой, а затем обрушит на грабителей. Вот что делает с людьми неагрессивность.
Краев хорошо видел лицо ученого. Он узнал его без труда – хотя и видел всего один раз в жизни. Эдуард Ступин сидел у стены и едва не плакал. Он всегда был размазней, этот Ступин. Давила выжимал из него все, что хотел. И сейчас то, что он навыжимал, хранилось на этом складе в термосах.
'Есть! – ликующий возглас в левом наушнике. – Подобрал! Блокировка замка снята'.
