Неужели ты думаешь, что мы настолько тупы, чтобы иметь в арсенале только один штамм вируса? Вирус многолик. Он – как кубик Рубика, и комбинации его неисчислимы. Все люди ревакцинированы. Они снова живут нормальной, спокойной, созидательной жизнью.
– Понятно… – Краев мрачно полез за сигаретами. – Значит, статус восстановлен? Все как прежде? Много добрых баранов и немножко непредсказуемых чумников, живущих в закрытых зонах. И огромный репрессивный аппарат, состоящий из невакцинированных, киборгов и 'тормозов', заряженных на строго нацеленную агрессию…
– Не совсем так. Все переменилось, Коля. Это сложный процесс. Он происходит не только с нами, а со всем человечеством, и у него свои законы эволюции. Ты не стал разбираться в них, просто полез в тонкий механизм с топором, норовя все сделать по-своему. Это привело к тысячам напрасных жертв. А между тем ты просто поспешил. Потому что многое из того, что ты хотел бы увидеть в России, воплощается и без столь грубых вмешательств – просто в планомерном порядке. Чумных зон больше не существует, Николай. Чумники теперь – свободные люди. Пока они еще придерживаются поселений в своих городах, но уже не ограничены в передвижении. Теперь они могут жить в любом месте страны. Они больше не считаются заразными. Они даже получили доступ в Интернет.
– Давно получили?!
– Сегодня.
– Какого же черта вы не сделали этого раньше! – крикнул Краев, и папарацци в лианах немедленно защелкал фотоаппаратом, фиксируя для истории, как маленький, никому неизвестный человечек орет на министра самой могущественной страны. – Что изменилось сейчас? У вас отпала необходимость в массированной лжи? Вы уже не боитесь больше, что окружающий мир выведает ваши тайны и завоюет Сверхдержаву?
– Не боимся. Сядь и успокойся. – Давила посмотрел на Краева так, что тот вдруг в первый раз почувствовал, что перед ним – действительно БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК. – Как видишь, я вышел из тени. Я занялся тем направлением, которое является для нас сейчас приоритетным – внешней политикой. У Сверхдержавы есть только один способ оказаться в безопасности. И этот путь – изменение всего мира. Изменение в лучшую сторону. Не удивляйся, если ты однажды обнаружишь, что люди в твоей Германии ничем не отличаются от российских. Что они более не способны к агрессии.
– Знаю я о твоих имперских планах, Давила! – Краев застучал пальцем по столу. – Только знаешь, что я могу предположить? Скоро начнется война. Большая война, может быть и мировая! Не думаю, что те силы, что правят остальным миром, безропотно подстелятся под вас! Но что значит для вас такой пустяк, как мировая война? Ведь в вашей власти – миллионы людей, способных за минуту превратиться в идеально послушных солдат. Стоит только дать им правильную установку через ваши телеприемники…
– Ты безнадежно отстал от жизни. – Давила смотрел на своего старого друга с искренним сожалением. – Фантазия твоя убога, Николай! Ты упорно цепляешься за устарелые понятия. Вероятно, ты до сих пор полагаешь, что двадцатый век стал расцветом гуманизма? Ну как же – ООН создали, Папа Римский поцеловал в щечку представителей других конфессий, права человека расписали по пунктам и почти обеспечили их выполнение, наконец, развалили империю зла – Советский Союз! Порядок, торжество западной демократии! А между тем ни один век человечества не знал такого масштабного истребления людей, как двадцатый. И такого истребления окружающей среды. Мы можем казаться вам странными – чуть ли инопланетянами. Но мы заинтересованы только в одном – чтобы эта планета выжила. Если вы, гуманисты-пожиратели, не хотите выжить, то мы заставим вас выжить насильно! Ты говоришь, третья мировая на носу? Да она уже началась! Ты что, не видишь, что в Индии творится? Если мы не вмешаемся сегодня, завтра в войне будет участвовать половина населения земли, а послезавтра – весь земной шар! Мы – единственная сила, способная уничтожить войну, прекратить ее навсегда! И мы сделаем это. Потому что мы знаем, как сделать это.
– Да… Может быть, ты и прав, Илья… – Краев опустил голову. – Я не знаю, что сказать. Меня уже не исправить… Только знаешь… Я очень бы хотел увидеть одну девушку. Она живет в России и она чумник. Я думал, вы преследуете ее – она была со мной, когда началась вся эта заварушка…
– Всем чумникам объявлена амнистия, – четко произнес Жуков. – Если она жива, значит она на свободе.
– Она жива. Я только что узнал это.
– Интернет?
– Да.
– Как ее зовут?
– Лиза.
– Фамилия?
– Не знаю. – Краев растерялся. – Правда, не знаю. Я всегда звал ее Лисенком…
– Эх ты! – Давила перегнулся через стол и похлопал его по плечу. – Ничего ты не знаешь, как всегда. Ладно, проинформирую тебя. Елизавета Викторовна Трофимова. Жива. Как и брат ее жив – Трофимов Евгений, по кличке Салем. Я думаю, скоро они свяжутся с тобой. Теперь это возможно. Все изменилось, Коля.
Краев сидел и моргал глазами, не в силах сказать что-либо. Шмыгал носом.
– Ладно, Николай. – Давила посмотрел на часы, встал с места. – Пора мне. Сиди, думай. Переваривай информацию. Только не пей водки так много – жизнь долгая. Ты еще успеешь увидеть, как человечество найдет свое счастье.
И ушел.
Николай долго не мог заснуть в эту ночь. Лежал, курил, размышлял. Он никак не мог сделать для себя определенный вывод: является то, что происходит, плохим или же хорошим? Наверное, процесс, который возник в Сверхдержаве и распространялся сейчас по всему миру, был неизбежным. Наверное, этот процесс должен был спасти мир людей от гибели. Наверное, человечество все-таки совершало сейчас новый шаг вперед, и тот шаг, который оно делало, был не самым худшим. Можно ли было назвать этот процесс гуманным? Трудно сказать. Если бы Сверхдержава успешно добилась своего, люди стали бы более управляемыми и менее свободными. Но много ли толку в индивидуальности и свободе, если они ведут к уничтожению?
И все же он никак не мог убедить себя. Мир без кипящей ненависти и сжигающей любви… Мир без
