Краев стоял и обалдело хлопал глазами, не мог оторвать взгляд от парохода. Этот лайнер словно двигался во времени, самим своим устройством изображая эволюцию. Только двигался он в направлении, противоположном движению каждой человеческой особи и всего сообщества людей в целом. Корабль плыл от сложного (и даже нарочито усложненного) к простому. К естественному, как детство, восприятию жизни.
Краев всмотрелся в рисунок внимательнее, пытаясь найти тонкую мембрану, которую прорывал корабль в своем переходе из сложного в простое. Но четкой границы не было. Тысячи мелких, тщательно прописанных деталей постепенно теряли свою интенсивность и множественность, превращаясь в толстые примитивные линии.
Если бы этот пароход изображал Россию, то Россия плыла задом наперед.
– Это что? – Краев постучал ногтем по картинке. – Что за квартира?
– Это? – Зеленоволосая девчонка подвинула к себе проспект, бросила быстрый взгляд на фотографию. Краеву показалось, что она немного смутилась. – А, это однокомнатная. Первый этаж, в двухэтажке, улучшенная планировка. Дом новый, кибермодерн, две тысячи пятый год постройки. Комната одна, но по размерам будь здоров – пятьдесят квадратов. Во дворе бассейн…
– Кто это нарисовал? – Краев снова ткнул пальцем в пароход. – Эту вот картину?
– Старик нарисовал, – сказала девушка. – Ну да, Старик. Он же был художником – сам и нарисовал. Он везде рисовал шизовые картины на стенах. У нас их штук двадцать в городе.
– Старик? Кто это?
– Ну, Старик. Он жил в этой самой квартире.
– Как его звали?
– Не знаю. Извини, в самом деле не знаю. Да и никто не знал, по-моему. Просто Старик. Все его так звали.
– А как он выглядел? – Краев закусил губу, пытаясь скрыть волнение. – Ты видела его?
– Видела, конечно. Все его видели. Он любил зайти вечером в бар, подсесть к кому-нибудь, выпить водки. Старикан любил поболтать. А как он выглядел? – Девчонка неопределенно помахала в воздухе тонкими пальцами с ногтями, раскрашенными во все цвета радуги. – Ну так… Никак, в общем.
– Он был похож на индуса?
– На индуса? – Девушка задумалась. – Нет, кажется. Иногда мне казалось, что он негр. Но у него были голубые глаза, это точно. Или карие. И волосы такие длинные. Или короткие?..
Девчонка задумалась.
– Не понимаю, – громко сказал Краев. – Если он так необычно выглядел, почему же ты его не запомнила?
– Здесь же седьмой чумный город! – произнесла девушка, недоуменно уставившись на Краева. Правый глаз ее был ярко-золотого цвета, левый переливался рубиновыми оттенками. – Здесь у нас все выглядят каждый день по-разному. Я соседей своих не всегда узнаю – мода такая.
– Что у тебя с глазами?
– Ничего. Контактные линзы. Ты с луны, что ли, свалился – вопросы такие задаешь?
– Я из четвертой зоны.
– Из четвертой? – Огонек любопытства пробился даже через цветные пленки линз. – Круто! В первый раз вижу живого полумеха! А чего у тебя руки такие?
– Какие?
– Ну, обычные.
– А какие они должны быть?
– Ну… Ты что, не знаешь, какие руки должны быть у полумеха?
– Какие?
– Железные!
– Голова у тебя железная! – рявкнул Краев. – Напридумывали тут всяких сказок про 'четверку'! С жиру тут беситесь! Линзы всякие понадевали…
– Да ладно, – настырная девчонка и не думала смущаться, – все знают, что на 'четверке' живут ненормальные. Полумехи, параспосы и долгоноги. Ты кто?
– Я головорог, – вполголоса сообщил Краев, наклонившись к девушке для большей интимности. – У меня рога растут на башке. Они же – антенны. Посылают сигналы в космос. Я разговариваю с марсианами – на немецком языке. Эти тупые марсиане по-русски не волокут, представляешь?
– Да? – глупая девчонка вылупила глаза. – А покажи рога!
– Нету! – Краев взъерошил седую шевелюру. – Спилили перед командировкой. Для конспирации. Видишь, перхоть? – Краев наклонил голову. – Это опилки от рогов! Но это ничего. Рога снова отрастут – через пару недель. Приходи в гости, дам потрогать.
Девушка захохотала. Прикрыла ладошкой рот, покраснела вся так, что веснушки на курносом носу слились с общим пунцовым фоном. Это был настоящий, живой смех, не испорченный никаким воспитанием.
– А ты ничего, джанг! – наконец сказала она, вдоволь наржавшись. – Ты забавный. Заходи вечерком в бар 'У моста', расскажешь еще чего-нибудь. У нас там компания продвинутая. Ты постригись только. У тебя причесон просто неприличный. Это ж надо, придумал… Рога!
