Салем зло сплюнул, оставил дверь в покое, пошел в центр комнаты и сел там на пол, вытянув ноги и оперевшись на руки. Лиза села рядом с ним. Краев присел на корточки рядом с Лизой.
– Держись, – тихо сказала Лиза. – Это старый подъемник. Никто не знает, как он сработает на этот раз.
Пол дернулся как тектоническая плита, сдвинутая землетрясением. Краев не удержался, упал на Лизу, Лиза свалилась на Салема, Салем выругался сквозь зубы. Пол трясся, как старый паралитик, и медленно опускался вниз. Свет погас. Лиза обхватила руками шею Краева и быстро поцеловала его – пока никто не видел.
– Не бойся, – шепнула она. – У старого пердуна свои причуды, но он не злой. Или, во всяком случае, не очень злой.
– Куда мы едем?
– К Агрегату.
Долго ли, коротко ли шли наши странники, петляли по мрачным туннелям, а все ж добрались-таки до места. И воздух здесь стал посвежей, и стены почище. Еще одна лестница вверх – Краев уж и не помнил, какая по счету, – и они вылезли из люка в помещение, которое можно было назвать жилым. Деревянный пол, скрипящий под ногами, стены, оклеенные древними обоями, наполовину отслоившимися и скручивающимися в трубки, желтая тусклая лампочка на потолке.
Здесь была дверь – надежная, мощная, металлическая. На двери присутствовал кодовый замок. Салем набрал комбинацию цифр, опустил вниз тумблер, дверь поползла в сторону.
– Добро пожаловать к Агрегату, – сказал он.
Они перешагнули за порог и оказались в царстве чистоты. Это напоминало скорее высококлассный госпиталь, чем загаженное подземелье. Идеально ровные стены, мягкий свет, ряды никелированных трубок под потолком, пол, застеленный мягким покрытием. В воздухе витал специфический лекарственный запах – Краев сразу вспомнил немецкую больницу, где в последний раз оперировали его больное колено. Впрочем, был в гамме запахов странный оттенок – нечеловеческий, заставляющий кожу покрываться испуганными мурашками.
Дверь захлопнулась за ними с шипением пневматики, засов автоматически скользнул в паз, отделив их от внешнего мира.
– Приехали… – Салем шваркнул свою сумку на пол, сдирал теперь свою пропотевшую, вонючую одежду и кидал ее в окошечко, прикрытое черной пластиковой мембраной. – Одежду сюда. Мыться – здесь. – Он показал на белые двери вдоль стены. – У нас десять минут на помывку. Даже пятнадцать – все равно одежда быстрее готова не будет. Я пошел.
Он пошлепал к одной из дверей, совершенно голый. Краев кинул на него оценивающий взгляд сзади. Да, хорош мужик… Широкая спина в буграх перекатывающихся мышц, крепкие, словно вырубленные из розового мрамора ягодицы. Прямые мускулистые ноги. Ни капли жира.
– Ничего у меня братец? – Лизка улыбалась. – До чумы мастером спорта был!
– Заметно. Уважаю сильных людей. По какому виду спорта?
– По шахматам, – сказала девушка с гордостью. – Знаешь, какой он умный! И в карты он тоже всегда всех обыгрывает. Даже в 'буру'!
– Умных тоже уважаю. – Краев смущенно кашлянул в кулак. – Мне что, в душ идти?
– Да. – Лизка стягивала брючки. – Одежду сюда положишь. Она будет выстирана и простерилизована. Быстрее раздевайся, а то высохнуть не успеет.
– Ага. – Краев вяло расстегивал жилет. – А там душ-то хоть нормальный? Не химия какая-нибудь?
– Нормальный! – Лиза закинула последнюю свою одежонку в окошко и побежала в душевую. Краев проводил ее взглядом и вздохнул. Ему было страшно, что он может никогда уже больше не увидеть такую картинку.
Струи бодрящей озонированной воды хлестали сразу со всех сторон, массируя кожу. Краев стоял, расставив руки, и откровенно балдел. Ему лень было даже намыливаться.
– Спинку тебе потереть? – раздался громкий шепот. Николай оглянулся. Хитрая мордочка просунулась в приоткрытую дверь кабинки. Светлая косичка намокла и потемнела. А шарики? Интересно, шарики отвязывают, когда моются?
– Иди сюда, Лисенок.
Шарики на месте. Переливаются, подмигивают Краеву. Что это, мол, ты такой невеселый, старый парень? Такая девчонка у тебя в объятиях – а на физиономии твоей написано уныние и витальная тоска.
– Ты чего? – встревожилась Лиза. – Ты такой грустный… Что-нибудь случилось?
– Случилось. Только сегодня утром я думал о том, что нашел тебя и никогда не расстанусь с тобой. Не важно – чумник я или иностранец, не важно, каково мое прошлое. Все это не имеет никакого значения – то, что было до тебя. Я думал о том, что нашел тебя, а значит, нашел и себя – наконец-то нашел, впервые в моей жизни. Но теперь я вижу, что это только мое собственное мнение. Я боюсь, что нас заставят расстаться, и я потеряю все.
– Я не знаю, люблю ли я тебя… – Она прижалась к нему всем телом. – Наверное, люблю. Это неправильно. Мы с тобой – не пара. Я не знаю, почему я влюбилась в тебя, именно в тебя. Но случилось именно так. И сейчас я не хочу ни о чем думать. Я просто хочу быть с тобой – пока это возможно…
Она закрыла глаза. Он закрыл глаза. Горячие струи хлестали со всех сторон, вода стекала с их тел, смывала грязь, собиралась в воронки на полу и исчезала в бездне – более глубокой, чем даже то подземелье, в которое закинула их прихотливая судьба.
Краев, Салем и Лиза сидели в комфортабельных широких креслах. Они были облачены в свою одежду – выстиранную, высушенную и выглаженную. Находились они в гостиной, отделанной без лишней роскоши, но со вкусом. Толстый ковер застилал пол, картины висели на стенах. Здесь был даже камин – скорее всего,
