Разве что-нибудь в словах Свами Вивекананды противоречит утверждению современной науки о всеединстве? Разве не соответствует Гуманной педагогике, утверждающей: если живет в нас Вера в Высшее и, соответственно, мировоззрение является целостным, тогда действительно все лучшие методы в самих себе найдем.
Следовательно, существуют четырехмерные, одухотворенные математика, химия, география и т. д. — осталось только открыть их. Ибо Обещано:
2009 г.
Культура школьного детства
Автор — Светлана Юрьевна Городович,
директор школы «Наш Дом»,
Рыцарь Гуманной Педагогики,
г. Благовещенск.
Я стала директором школы в 27 лет. Меня никто не назначал и никогда бы не назначил, так как у меня не было опыта руководящей работы. Я сама назначила себя директором, когда мы вместе с мужем создали свою школу. У нас не было концепции, не было плана развития, было лишь желание открыть школу для своих родных детей. Школу, в которой они смогут прожить полноценную школьную жизнь. Справедливую школу, о которой мечтал Януш Корчак. Школу-дом, в котором пахнет пирогами. Сейчас, спустя 16 лет, я понимаю, что эти мечты и были самым лучшим планом развития, мудрой концепцией, благодаря которым «Наш Дом» стал добрым домом для детей, родителей и учителей.
В 1992 году стали появляться частные школы, которые выполняли заказ родителей на «другое» образование. В этой ситуации важно было организовать учебный процесс как можно более оригинальным способом: «обучать детей стоя, под открытым небом, на полу, под партой». Использовать зарубежный опыт Вальдорфских школ и Монтессори-педагогику. Вводить в школьные программы изучение сразу нескольких языков, новомодные предметы с непонятными для детей названиями и целями. И только те школы, которые ответили на главный вопрос: «Для чего и, главное, для кого я, школа, появилась на свет? Какую Миссию я понесу в мир детства?» — получили право на жизнь.
Наше «восхождение к сердечности» тоже сопровождалось сомнениями и соблазнами «пооригинальничать» или, наоборот, вернуться к обычным образовательным приоритетам в виде процентов качества и подсчетом количества поступивших в вузы. Ведь определить эти показатели и получить зримый результат легче, чем измерить глубину душевных переживаний, силу сердечного устремления. Мы могли бы отбирать особо одаренных детей, результаты обучения которых (в виде отличных отметок) не замедлили бы обеспечить нашей школе статус «элитной». Но что это за школа, которая говорит ребенку: «Ты не достаточно умен для меня! Вот если осилишь предложенные мной тесты, тогда я еще подумаю, нужен ты мне или нет!»
Кому нужна такая школа, и имеет ли она право на существование?
Была и стереотипная позиция родителя, «заказывающего» образование за деньги, как в ресторане заказывают блюдо. И позиция коллег из государственных школ: «Ведите свое чадо в “школу радости”, а у нас здесь учиться надо!» А как же учиться без радости? Ведь это тогда «каторга» получается! Без радости и вдохновения знания становятся бессмысленными и пустыми. То ли в шутку, то ли в серьез родители втолковывают первокласснику: «Вот и закончилось детство! Теперь учеба — твой главный труд!» А детство-то продолжается! Ребенок живет полноценной жизнью, и в ней должно быть место переживаниям, победам и поражениям, дружбе и первой любви, открытиям и разочарованиям. И все это — тоже школа! Это — школьное детство! Культура школьного детства! Так вот в чем миссия школы — создать в своих стенах Культуру школьного детства!
В каждой школе эта Культура своя, сообразная ее внешнему и внутреннему обустройству. И так же, как не бывает абсолютно одинаковых людей, нет одинаковых школ. У каждой свое «лицо», свой духовный мир.
Как часто оборудованный по последнему слову техники предметный школьный кабинет становится «музейной» гордостью учителя. Этот кабинет оборудован для того, чтобы можно было показать проверяющим, или похвастать перед коллегами, или потешить свою профессиональную гордыню. Так и пылятся в нем таблицы и экспонаты, бесчисленные папки и диски. Мертвые и никому ненужные, как игрушки в витринах «Детского мира». Если оборудуется предметный кабинет, то он должен работать на ребенка, на его познавательный интерес. В нем все можно потрогать, разобрать, изучить. Иначе возникает ощущение «чужого», «мертвого» и недосягаемого, как памятник на постаменте. А отсюда и желание написать на парте, тайком сломать, разбить и искорежить.
Мы отказались от таких кабинетов, и дети почувствовали себя хозяевами в школе, причем хозяевами добрыми, бережно относящимися ко всему, что их окружает, ценящими красоту, чистоту и уют помещений, в которых они учатся и живут.
Ежегодно родители и школа тратят немалые средства на ремонт классных комнат. Мы решили, что необходимо подходить к этому процессу творчески. Как результат — кабинет третьего класса. Он создан по образу пещеры, описанной Ш.А.Амонашвили в книге «Амон-Ра»: «Для Ра Андрей выделил отдельную пещеру. Одну стену в ней он покрыл странными рисунками, на другой высек буквы и мудрые изречения, третью превратил в целую книгу, а свод пещеры с первого взгляда было трудно отличить от открытого неба с плывущими по нему облаками и чередующимися на нем светилами. Везде вдоль стен стояли цветы в горшочках, распространяя вокруг себя чарующий запах». Место у доски мы превратили в звездный небосвод: «Над ним сверкало и переливалось тысячами звезд бархатное черное небо. Звезды были маленькими и большими; голубыми, розовыми, желтыми и зелеными. Они перемигивались между собой, играя друг с другом, а может быть, ведя только им понятные беседы. Ра никак не мог оторвать взгляд от этой неземной, сказочной картины, и ему даже показалось, что кроме него и неба больше ничего не существует». Находясь под звездным небом, ребенок переживает здесь свой «звездный час». А учитель поможет ему в этом и не станет «вызывать к доске» по принципу: «К доске пойдет…»
Почему они пишут на стенах? Можно много философствовать на эту тему с точки зрения детской психологии, однако я предполагаю, что это просто некая внутренняя потребность «оставить в жизни свой след». Для реализации этой потребности мы выделили специальную стену, на которой можно писать и рисовать, не рискуя быть наказанным. Боялись ли мы, учителя, что на стенах появятся плохие слова? Конечно, боялись! Но плохих слов не появилось! Первое время возле стены было столпотворение, не было ни единого квадратного сантиметра свободного от «художеств» детей и… учителей.
Постепенно страсти улеглись, стена «погрустнела» и перестала быть востребованной. Но она появится вновь, как только у кого-нибудь возникнет желание «оставить след».
Вообще тема «школьных стен» неисчерпаема.
