увидать!..” [77]
Был или не был на самом деле такой разговор? Разве столь уж это важно? Существенно, что именно так пошли дела. Об этом Ленин и пишет в “Социал-демократе”: “Мы за демократический мир. И именно поэтому мы не хотим лгать народам... Мы будем говорить правду: что демократический мир невозможен, если революционный пролетариат Англии, Франции, Германии, России не свергнет буржуазные правительства... На очередь дня - не по нашей воле, не в силу чьих-либо планов, а в силу объективного хода вещей - поставлено решение великих исторических вопросов прямым насилием масс, создающим новые устои, а не сделками на почве сгнившего и отмирающего старого” [78].
Номер “Социал-демократа” с этими ленинскими строками выходит 31 января. А несколько ранее в Народном доме Цюриха, где собирается обычно местная социал-демократическая организация, готовится молодежный митинг. Он посвящен двенадцатой годовщине Кровавого воскресенья. Ленин соглашается выступить на немецком языке.
Текст он пишет заранее и, хоть владеет немецким языком свободно, просит предварительно прослушать его.
Вечером накануне митинга Ульяновы приходят к Харитоновым.
- Здравствуйте! Вот и докладчик явился,- смеясь, приветствует Владимир Ильич хозяев. И сразу же предлагает: - Что ж, сейчас и начнем. Уже восемь часов, а вам ведь рано вставать на работу.
Не мешкая, Ленин усаживается за стол. Извлекает стопку листков, исписанных мелким, размашистым, не очень разборчивым почерком. Снимает с цепочки свои большие карманные часы, кладет их перед собой. И начинает читать доклад.
“В Цюрихе,- узнаем от Крупской,- в это время было немало революционно настроенной молодежи из других стран - из Германии, Италии и пр., не хотевших принимать участия в империалистской войне, и Владимир Ильич хотел для этой молодежи осветить как можно полнее опыт революционной борьбы рабочих, показать значение Московского восстания...” [79]
Ленин описывает трагические события, предшествовавшие первой русской революции. Он говорит о ее влиянии на судьбы народов. О размахе революционного движения в России. О том, что “грядущая революция покажет еще в большей мере, с одной стороны, что только суровые бои, именно гражданские войны, могут освободить человечество от ига капитала, а с другой стороны, что только сознательные в классовом отношении пролетарии могут выступить и выступят в качестве вождей огромного большинства эксплуатируемых” [80].
Сутки спустя, на этот раз уже с трибуны Народного дома, Ленин вновь читает доклад. Обращаясь к молодежи, заполнившей просторный зал, он заявляет:
- Европа чревата революцией. Чудовищные ужасы империалистской войны, муки дороговизны повсюду порождают революционное настроение, и господствующие классы - буржуазия, и их приказчики - правительства, все больше и больше попадают в тупик, из которого без величайших потрясений они вообще не могут найти выхода... [81]
Через границы и фронты идут в эти январские дни к Ленину вести о том, как вступила в новый год Россия: о солдатах, мерзнущих в окопах; об их женах, выстаивающих в очередях за хлебом; о голодающих детях; о крестьянской нищете; о тянущихся к власти думских парламентариях, рассчитывающих конституционной монархией сменить прогнивший режим.
Идут к Ленину вести о приближающейся революционной буре: о забастовках в Питере за Нарвской заставой и на Выборгской стороне; о многотысячной демонстрации в Москве; о демонстрациях рабочих в Баку, Харькове, Туле, Нижнем Новгороде.
В один из этих дней в Цюрих приходит отправленная из Петрограда бандероль. В ней - “Журнал для хозяек”. В его твердой обложке оказывается зашифрованное письмо Ленину. Когда на Шпигельгассе доставляют этот безобидный женский журнал, Крупская извлекает из его обложки листок папиросной бумаги. Она расшифровывает сообщение Русского бюро ЦК РСДРП о том, что политическая борьба с каждым днем обостряется; со дня на день может вспыхнуть революционный ураган; успешно сплачиваются Юг, Поволжье, Урал, основано Московское областное бюро.
Сколько таких радостных вестей теперь приходит в Цюрих! Ленин тотчас же делится ими с соратниками, друзьями - с теми, кто, как и он, обречен долгие годы жить в эмиграции.
Он сообщает однажды в Кларан И. Арманд: “Дорогой друг! Получили мы на днях отрадное письмо из Москвы... Пишут, что настроение масс хорошее, что шовинизм явно идет на убыль и что наверное будет на нашей улице праздник...” [82]
И вскоре сбываются эти вещие слова...
Владимир Ильич по обыкновению собирается после обеда в библиотеку. Но вдруг в комнату врывается возбужденный Мечислав Броньский, польский социал-демократ.
- Вы ничего не знаете? - восклицает он.- В России революция!
По узким переулкам Ульяновы устремляются к набережной озера. Там под навесом газеты вывешиваются тотчас по выходе. Несколько раз перечитывает Ленин телеграммы. Да, в России действительно после трехдневных боев победила революция, действительно низвергнуто самодержавие, арестованы царские министры.
Он торопится в русскую читальню - там наверняка уже собрались эмигранты,- а по дороге анализирует первые скупые газетные сообщения.
В читальне Владимира Ильича забрасывают вопросами. Кто-то связывается с редакциями газет:
- Нет ли новостей из России?
- Пока их еще нет.
Ленин пишет И. Арманд:
“Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15.111 есть телеграмма... что в России 14.111 победила революция в Питере после 3-дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры все арестованы...
Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно” [83].
С нетерпением ждет Владимир Ильич нового дня. Раскрывает газеты. В них - подробности о событиях в России.
“Сейчас,- пишет он в Христианию А. Коллонтай,- получили вторые правительственные телеграммы о революции 1 (14). III в Питере. Неделя кровавых битв рабочих и Милюков + Гучков + Керенский у власти!! По “старому” европейскому шаблону...
Ну что ж! Этот “первый этап первой (из порождаемых войной) революции” не будет ни последним, ни только русским. Конечно, мы останемся против защиты отечества, против империалистской бойни” [84].
Проходит еще одна ночь. Ленин знакомится с сообщениями Петербургского телеграфного агентства о программе нового правительства. Снова он пишет Коллонтай. Но обращается, по существу, ко всем большевикам, находящимся сейчас в Скандинавии, готовящимся к отъезду в Россию.
“По-моему,- делится своими мыслями Владимир Ильич,- главное теперь - не дать себя запутать в глупые “объединительные” попытки с социал-патриотами (или, еще опаснее, колеблющимися, вроде ОК, Троцкого и К°) и продолжать работу своей партией в последовательно-интернационалъном духе.
Сейчас на очереди - уширение работы, организация масс, пробуждение новых слоев, отсталых, сельских, прислуги, ячейки в войске для систематической, обстоятельной Entlarvung (Разоблачение.) нового правительства и подготовки завоевания власти Советами рабочих депутатов. Только такая власть может дать хлеб, мир и свободу.
Сейчас - добивать реакцию, ни тени доверия и поддержки новому правительству (ни тени доверия Керенскому, Гвоздеву, Чхенкели, Чхеидзе и К°) и вооруженное выжидание, вооруженная подготовка более широкой базы для более высокого этапа” [85].
Ленин набросал уже тезисы о задачах пролетариата в русской революции и отправляет их Коллонтай. Просит ознакомить с ними всех большевиков, возвращающихся из Скандинавии в Россию. Он разъясняет:
“...Новое правительство, захватившее власть в Петербурге или, вернее, вырвавшее ее из рук победившего в геройской кровавой борьбе пролетариата, состоит из либеральных буржуа и помещиков... Новое правительство состоит из заведомых сторонников и защитников империалистской войны с
