строго сказал.
— Вот это Надежда. Она будет тобой заниматься. Слушаться как меня. Будет на тебя жаловаться – верну туда, где взял. Поняла?
Машка молча кивнула. Интерьер квартиры её явно потряс. Коля повернулся к Надежде.
— Ты ритуалы тантризма помнишь?
— Нет. Я и не знаю, что это такое. Ты тогда на Угловой говорил, но я не поняла.
— Потом объясню. В общем так. Девица – девственница. Мне её вчера продали в бане на Басманной, где мы были. Надо, чтобы она в таком состоянии оставалась до определённого момента. Есть у меня задумка одно представление устроить. В восточном стиле.
— А у неё ума хватит?
— Вот и потренируй в области ума. В общем возьмись за неё. Косы обрежь, тряпок прикупи, ходить научи. Чуть попозже я приеду, поедем к врачу, он будет её гипнотизировать. Вот, кстати, своди её к врачу вообще. Пусть посмотрит на неё в плане общего здоровья. И насчёт девственности тоже. Как понимаешь, я не проверял. Вот ещё что, сходи с ней к профессионалам в области танца. Пусть посмотрят что из неё можно сделать – пластика и всё такое.
По лицу Надежды было видно, что она ничего не понимает. Но спорить не стала.
— Хорошо, сейчас и займусь. Значит врач и балет. Думаю часа через три управимся. Ты когда приедешь?
— Ну и давай тогда к часу. У тебя с обедом как?
— Кухня есть, сделаем.
— Тогда пусть приготовят.
— Коля, ты пожалуйста, поосторожнее. Хорошо. — она заглянула ему в глаза. — А то я как вспомню Берлин, так в дрожь бросает. Постарайся. Может ты меня возьмёшь?
— Эх, защитница. Станет надо, обязательно возьму. А сейчас займись девкой. Через три часа я буду.
Подъезжая к музею, Николай ещё не знал что он будет говорить. Было ясно, что учёный на связи с Бокием. Поэтому, если его обидеть он побежит к нему жаловаться. Этого не хотелось. Поэтому по зрелому размышлению он решил разузнать, чем же товарищ Завершинский занимается. И скакать уже от этого. Ах, если бы знать, что у Васьки за медальон – живо бы этого учёного раскололи. Впрочем, если подумать, то всё должно лежать на поверхности – понял он. Что может носить археолог, копающий бронзу в Приангарье? Прибамбасину из раскопа. И что могло заинтересовать профессора из Москвы, связанного с отделом, который увлекается оккультизмом. Да заинтересовать настолько, что тот сумел поднять на ноги начальство и оно дало санкцию на задержание. Ясно всё, решил Николай, — от Востока мне никуда не уйти.
На его счастье экскурсоводы ещё не разошлись и среди них Коля заметил вчерашнего докладчика.
— Я вчера слушал ваш доклад. Вы очень смелый человек.
— Почему?
— Простите, вас как зовут?
— Владимир Владимирович Симочкин, приват-доцент.
— А какова тема ваших научных изысканий?
— Вообще-то я занимаюсь историей русско-английских отношений, начиная с момента их зарождения и до современности. А мой вчерашний доклад – это побочные мысли. Изучал документы по русскому северу, вот и решил обкатать некоторые идеи.
— Своим докладом вы, Владимир Владимирович, настроили против себя всю историческую общественность Запада и Востока. Более того, вы ощутимо задели ряд мировоззренческих начал современной политики. Вам этого не простят.
— Ради бога, поясните что вы хотите сказать. Я всё-таки историк, а не философ и не политик.
— Смотрите. Из вашего доклада получается, что при Иване III Русь шла в русле традиционного пути – феодальная родовая аристократия и растущее абсолютистское государство. А потом, используя подходящую идеологию, некоторые силы совершили переворот, физически уничтожили старую элиту и стали создавать новый порядок управления страной. Который, по вашему привёл к сильнейшему кризису в истории России. Вам это ничего не напоминает?
— Что вы говорите?! Я ведь совершенно не об этом.
— Ничего, не волнуйтесь, давайте дальше. Вы, Владимир Владимирович, доказываете, что самодержавие сложилось на Руси само. Не было занесено зловредными монголами, а сложилось в результате действий Грозного на сто лет позже стояния на реке Угре. Тем самым вы выбиваете аргументацию тех господ философов, которые будут твердить, что Россия – страна европейская, только злые монголы всё испортили. За это нам Запад должен по гроб в долгу ходить – мы сдержали монгольский удар и не пустили кочевников в Европу.
— Но ведь можно доказать…
Николай был неумолим.
— Продолжим. С другой стороны вы своими утверждениями полностью ломаете идею последователей Грозного царя, которые будут утверждать, что своими действиями он спас страну он раздробленности и распада и создал единое государство, что позволило Руси выжить во вражеском окружении. По вашему же выходит, что он наоборот, своими действиями резко ослабил потенциал страны. И наконец третье – вас не поймут на Западе. Вы доказываете, что до Ивана Грозного Россия ничем не отличалась от любой другой европейской страны. А им сейчас надо доказывать, что мы к Европе никакого отношения не имеем, поэтому коммунизм у нас и победил. А у них, хороших, он не победит.
— Ну, это всё уже не история. Это политика. А я не политик. Я историк.
— Ладно, это я всё так, к слову. Просто подумайте на досуге. Вообще-то у меня есть вопрос – вы знаете Фёдора Павловича Завершинского?
— Конечно.
— Скажите пожалуйста, а каков круг его научных интересов? Дело в том, что я представляю некий фонд, изучающий историю России, и мы финансируем наиболее серьёзные разработки. Поэтому мы бы хотели понимать в темах современных исследований.
Это была гениальная идея. Теперь можно было говорить и спрашивать всё, что угодно.
— Фёдор Павлович известен своими трудами по взаимодействию кочевников и Руси в более поздние времена, чем обычно рассматривают эту тему. В 16–18 веках. То есть ногайцы, калмыки и крымские татары. А также Сибирь. Он даже ездил туда с экспедицией, раскапывал какие-то захоронения.
В точку! Гумилёв ты наш. Новая Русь и Великая Степь.
— А скажите, история религии входит в его интересы?
— Только в той степени, как это касается кочевников.
— Вы хотите сказать – буддизм и мусульманство?
— Больше буддизм пожалуй. По мусульманству я его работ не знаю.
— Прекрасно. Вы знаете, у меня есть мысль. Вам надо перебраться в Англию. Поработать. Там гигантские архивы Англо-русской компании как раз по интересующему вас периоду. Хотелось бы, чтобы вы занялись работой в этом направлении и ввели в научный оборот эти данные.
— Вы, наверное, долго не были в России. У нас очень трудно получить право на зарубежную командировку.
— Это так сильно заметно? А в чём?
— У вас странный язык. Как будто какие-то слова вы переводите с иностранного и не можете подобрать аналога. Поэтому русифицируете его. Причём по очень необычным правилам. Но вы не волнуйтесь. Просто у меня чутьё к языкам и образование соответствует. И ещё вы странно строите фразы. Рубите их прямо посередине.
А вот это провал – подумал Штирлиц. Нет дружок. В Англию первым дилижансом. Первым. Впрочем, я ведь немец из Сибири. С меня спрос небольшой. Только ведь он заметит и докажет, что я не немец и Сибири не нюхал. Вредный человек. Профессор Хиггинс хренов.
— Я надеюсь, что мы с вами ещё встретимся. За это время продумайте вопрос о поездке в Англию. Мне кажется, что тема англо-русских торговых отношений будет востребована как в России, так и на
