Кроме господина Корле было ещё два человека. Байера и Сташевского на встречу не пригласили. Французы пили вино и были сильно удивлены отказом Николая. После вступления и обязательных фраз по «столицу мира» они всё-таки перешли к делам.
— Без сомнения, Франция готова поддержать усилия здравомыслящих людей в России по борьбе с экстремистскими теориями «экспорта революции», — начал более пожилой господин, который представился как мсье Георг.
— Не надо иметь иллюзий, что это легкое решение. В стране и партии очень сильны люди, выступающие с крайних позиции. Они связали свой успех с этой идеей, и отказ от неё будет болезненным.
— Речь идёт об амбициях отдельных лиц?
— Нет, речь идёт о достаточно крупном слое военных и политиков, которые не могут найти себя в послевоенном мире. То, что Россия потеряла традиционные рынки сбыта своих товаров серьёзно влияет на нашу экономику. Она просто не может принять этих лишних в данной политической ситуации людей.
— То есть, вы считаете, что развитие торговых отношений способно сгладить остроту агрессии и способствовать нормализации режима?
— Без сомнения. Более того, это будет способствовать достижению стратегических целей вашей страны. Россия и Германия имеют сходные позиции экспорта – и это прежде всего зерно. Если позволить выйти российскому зерну на прежние рынки, это существенно подорвёт немецкий аграрный сектор, а значит и ослабит позиции прусского дворянства – наиболее агрессивной части общества.
Французы переглянулись между собой. Более молодой сделал заметочки в блокноте. Они внимательно слушали Николая, пока он рассказывал о прелестях взаимной торговли.
— Российские товары всё равно находят путь во Францию, только теперь они идут через Германию и Турцию. Выигрывают от этого немецкие и турецкие спекулянты.
— Давайте вернёмся к политическим вопросам, — сказал мсье Георг. — Вы считаете, что есть шанс остановить процесс русско-германского сближения?
— Нет, есть шанс не дать победить социалистической революции в Германии и не дать начаться новой войне. А российско-германское сближение будет продолжаться – Антанта, навязав Версальский мир не оставляет этим странам иного решения.
— Вы считаете, что Троцкий готов двинуть армию на помощь восстанию в Берлине? Ударом через Польшу?
— Немцы собрали много доказательств активности Коминтерна.
— Мы знакомы с документами, предоставленными немецкой стороной, но у нас нет уверенности, что Красная Армия вмешается в процесс. Уроки 20 года в Польше наверное ещё не забыты.
— Это вопрос не ко мне. Это вопрос к вашей разведке. Пусть они оценивают степень готовности и решимости России начать сейчас новую войну. Я только считаю, что заняв твердую и ясную позицию по этому вопросу, вы сумеете остудить горячие головы.
— Наш демарш может вызвать и обратный эффект – вспомните реакцию большевиков на ноту Керзона.
Николай задумался. Собеседники оказались зубастыми. Ясно было, что они настолько уверены в своём положении, что плевали на все игры в далёкой России. И даже волнения в Германии были для них чем-то вполне безобидным. Вот так, братцы, вы и докатились до 1940 года, — со злобным злорадством подумал Коля. — Жареный петух вас в попу не клевал. В 14 году вас спас Ренненкампф и Самсонов, думаете и сейчас что-то подобное будет?
— Господа. Я не хочу вас пугать. Если вы готовы поддержать курс России на нормализацию отношений с Западом, нам есть смысл продолжать разговор. Если вы считаете, что одна шестая часть суши полностью выключена из мирового порядка и не представляет не то что угрозы, а даже интереса – тогда я не буду занимать у вас время. Время – деньги, как говорят наши друзья американцы.
— Ну зачем же так заострять вопрос, — вмешался господин Корле. — Просто господа хотели бы действовать наиболее эффективно. Грубо говоря, на что Россия готова поменять отказ от идеи «экспорта революции»?
— Торговля, кредиты, оборудование и технологии.
— Вы считаете, что курс на агрессию персонифицирует Троцкий?
— Я это знаю. Он и отвечает за его практическое проведение как министр обороны.
— Значит в России есть коалиция его противников.
— Да, — разозлился Николай. — И она ждёт вашего сигнала. Когда мы увидим, что отказ от политики Троцкого может России что-то дать, мы сможем начать наше выступление. Но сначала Троцкий должен понять, что его агрессия наткнётся на единую позицию Запада. Это ослабит его позиции.
Коля возвращался в Париж мокрый и злой. На третьем часу беседы пошёл дождь. Он начался как-то резко и практически мгновенно всё стало мокрым и холодным. И даже продолжение разговора в зале у камина не согрело. Французы обещали ответить завтра, поэтому вечерним поездом можно было отбывать в Берлин.
В Берлине его встречал Аршинов. Он приехал к поезду вместе с лембертовским телохранителем. По его виду Николай понял, что дело с китайцами начало своё движение.
— Ну, рассказывайте, — нетерпеливо спросил Коля уже в машине. — Что накопали?
— В вашем списке «Друзей Тибета» мы нашли людей, которые в последнее время бывали в России. Самый серьезный из них – швед Свен Андерс Гедин, известный исследователь Тибета. В последнее время он активно курсирует между Стокгольмом, Москвой и Берлином. Так что он вполне тянет на организатора всего процесса.
— И кто же его у нас принимал? Бокий?
— Нет. Луначарский, Чичерин.
— Чичерин, — Коля задумался. — А что же Спецотдел?
— Пока ничего не показывает на чекистов. Складывается впечатление, что это работа армейцев.
— Степан Терентьевич, давайте с самого начала. А то я ничего не понимаю.
— Хорошо. Дом мы проследили. Им, до 1921 года владели военные. Это первое. В 21 году они передали его одному из своих снабженческих подразделений, и в итоге, он оказался в собственности «Нефтесиндиката». Последним сейчас практически руководит Ломов. Ксенофонтов его знает, работали вместе в Иваново. Интереснейший мужик, я даже не знал, что такие у большевиков есть. Дипломированный юрист, участник полярных экспедиций. Он до последнего в Сибири сидел, сейчас вытащили в Москву и бросили на топливо. Переговорили мы с ним. Он про это здание ни сном ни духом. Стали разбираться – военные снабженцы по топливной отрасли – у них с «Нефтесиндикатом» общая структура.
Про Ломова Николай слышал. Так как в коммерции пытался заниматься нефтью, то знал, что в годы Гражданской войны он заведовал топливной политикой. То, что его снова бросили на нефть подтверждает готовность Троцкого к войне. Если он планирует дойти до Берлина и Парижа, то снабжение наступающих армий – самый сложный вопрос. А в Германии нефти как известно нет. Значит надо организовать доставку из России. Вот и вызвали из Сибири Ломова-Оппокова.
— Дальше лучше. — продолжал тем временем Аршинов. — Когда стали осматривать тела, ничего не можем понять. Но потом разобрались – убитые оказались не русскими. Это жители Средней Азии – так определили эксперты. И скорее всего таджики. Мы с Сушиным нашли одного профессора, он в восточных делах вполне понимает. Дальше, ваши китайцы разобрались в ритуале и сказали, что вызывали бога войны и разрушения. Я думаю, чисто религиозную сторону они сами вам расскажут, если спросите. Но мы специально уточняли – это бог битв с иноземцами. Для разбирательства внутри страны есть специальный бог власти, и к нему обращаются совсем по-другому. И наконец, самое главное. Позавчера нам удалось узнать, что убитые в доме охранники до этого служили в одном из управлений Штаба РККА. Так что получается весьма интересная картина.
— Значит это армейцы балуются такими извращениями. Ничего не скажешь, люди они решительные, по-военному тупые. Если надо для победы они и больше народу зарежут. Ладно, тут надо думать. А в Берлин зачем?
— В Берлин я профессора-эксперта и китайцев привёз.
