— Но хозяин boulangerie на улице дю Фобур-Пуассоньер сообщил нам, что каждое утро вы заходите сразу после шести и покупаете пару pains аuchocolat. И так изо в день, шесть дней в неделю.
— Я из тех, кто живет по строгому расписанию.
— Вы где-нибудь работаете по ночам?
— Я же сказал — я работаю над своим романом.
— Это тот самый роман, который еще не нашел своего издателя?
— Да, я еще нигде не публиковался.
— Возможно, это изменится.
— Обязательно.
— Я восхищаюсь вашей верой в себя. Но я не могу до конца поверить в то, что вы просто гуляете всю ночь или проводите время в кафе, где пишете свой роман. Кстати, о каком кафе идет речь?
— Их несколько, — сказал я, задаваясь вопросом, не уловил ли он нотки лжи в моем голосе.
— Ну, хотя бы одно не назовете?
— Пожалуйста. «Ле Тамбур» в Лез-Алль. И еще «Мабийон» на бульваре Сен-Жермен…
— Довольно далеко от вашего quartier.
— Полчаса пешком.
— Если быстрым шагом.
— Ну хорошо, сорок пять минут, если вразвалочку. Как я уже сказал, мне нравится бродить по ночному городу.
— Так вы flaneur?[141]
— Совершенно верно.
— Может, вы к тому же flaneur, подрабатывающий в ночную смену?
— У меня нет carte de sejour.
— Это никогда не мешало большинству immigres работать здесь. Собственно говоря, мне по роду службы совершенно не важно, работаете вы нелегально или нет. Я расследую убийство. Поскольку вы представляете для нас интерес, я просто хочу выяснить, где вы находились ночь убийства.
— Как я уже сказал, я был…
— Да-да, вы бродили по улицам Парижа, как в мюзикле Джина Келли. Вы уж простите, но я вам не верю. Я знаю, вы что-то скрываете. Сейчас, как никогда, важна ясность, monsieur.
Почему я не рассказал ему о своей ночной работе? Да потому что меня могли привлечь еще и в связи с тем, что творилось на нижнем этаже моей конторы. К тому же мои откровения все равно не сняли бы с меня подозрений в убийстве Омара. А подтвердить, что я работаю, не мог никто.
Никто.
— Я ничего не скрываю, инспектор.
Кутар поджал губы, постучал пальцами по крышке стола, потянулся к телефону. Развернувшись в кресле, он заговорил в трубку тихим голосом. Потом положил трубку и снова повернулся ко мне.
— Вы можете идти, monsieur. Но должен сказать, что ваш паспорт пока останется у меня… И рекомендую вам не покидать Париж.
— Я никуда не уеду.
— Мы об этом позаботимся.
16
ЗА МНОЙ СЛЕДЯТ.
Теперь я был уверен в этом. Как и в том, что очень скоро они узнают, где я работаю по ночам, узнают и нагрянут туда с облавой.
За тобой хвост.
Если бы кто-то из случайных прохожих обратил на меня внимание, он бы решил, что парень явно не в себе. У меня появилась параноидальная привычка каждые две минуты оглядываться, проверяя, нет ли кого за спиной, контролировать себя было очень трудно.
Вот только засечь никого не удавалось.
Это потому, что они умеют быть невидимыми… ныряют в первую попавшуюся дверь или подворотню, стоит только объекту насторожиться.
Уже несколько раз резкий пируэт назад стоил мне неприятностей. Похоже, я до смерти напугал пожилую негритянку с палочкой, ковылявшую по Фобур Сен-Мартен, — она вскрикнула, когда я вдруг развернулся на полном ходу. Я долго извинялся, но бабуля все равно отчитала меня, как придурка. В следующий раз жертвами стали два молодых парня. Обоим было лет по двадцать, с виду арабы, в узких кожаных куртках, в дешевых солнцезащитных очках. Сначала они оторопели, а потом схватили меня за грудки и втолкнули в какую-то подворотню.
— Что за дела? — прошипел один из них.
— Я просто подумал, что вы копы.
