Они поудивляются, но для себя выводов не сделают, типа, вот бы и нам так научиться… Подумаешь, старые сыскари по-своему умели, новые по-другому работают. Сейчас есть компьютерные базы данных, зачем голову забивать?
А Лису сразу стало ясно: убили Халилова на доживающем свой век корабельном кладбище, где он и обретался, и скорей всего — речпортовские, потому что у Гарика кто-то раскурочил в ангаре новый катер за десять миллионов: повырывали медные провода и другую металлическую начинку рублей на двести… Он и дал команду своим найти и покарать злодеев…
К концу дня позвонил Горгуля, «набил стрелку»[28]. Но в районе набережной встречаться не захотел: чувствовалось, что напуган. Они пересеклись в сумерках на стройплощадке, недалеко от дома, где жил Лис.
— Слышь, это, у Гарика совсем крыша съехала, — нервно оглядываясь, сразу заговорил агент. — Объявил себя королем города, что хочет, то и творит… А вчера заявился в отстойник со своими мордоворотами, стали всех подряд метелить за то, что его катер попортили… Хотя где мы, а где его катер? Мы только со старья металл снимаем… Разве я бы полез в охраняемый ангар его катер курочить? Что я, с головой не дружу?
— Давай ближе к делу, — поторопил Лис.
— А дело хреновое. Он к Халилу прибодался: вроде тот его сдать ментам хотел… Откуда, Халил совсем не по этой теме! Только он не разбирался: взял биту и самолично его забил до смерти… А потом в Дон бросили и уехали. И это не первый раз!
— Самолично, говоришь?
— Ну да! Ребята-то все видели. Только показаний теперь никто не даст! Я тоже чуть под раздачу не попал, хорошо, отлучился за хавкой. Только слушай, папа, может, он на меня охотился? Может, прознал про нас с тобой и решил меня закопать?
Горгуля смотрел таким жалобным взглядом, что Лис отвернулся.
— Да брось, ты что? Если бы ты им был нужен, то разве не нашли бы?
— Ну да, нашли бы, конечно. Только, что мне теперь делать?
— Да ничего не делать! Живи, как жил. А этому баклану я крышу поправлю!
Горгуля взглянул с надеждой.
— Точняк? Обещаешь? Ты порожняки никогда не гнал!
— Точняк, — сказал Лис.
На другой день с утра он набрал мобильный «Речпортовского короля». Ответил незнакомый молодой голос.
— Начальник уголовного розыска, подполковник Коренев! Мне Гаркушин нужен!
На том конце связи наступила долгая тишина. Потом в трубке послышался уже другой голос.
— Здравствуйте, это юрист Николая Николаевича, меня зовут Александр. Мой шеф не может подойти к телефону. Если хотите с ним официально поговорить — пришлите повестку. С указанием номера уголовного дела, по которому он вызывается.
— Я вас понял, — сохраняя внешнее спокойствие, сказал Лис. — Хорошо, пришлю повестку.
— Спасибо! — сказал Александр.
— И вам спасибо, — не остался в долгу Лис.
Лис не хотел этого делать. Не хотел, и все тут. Сам на себя удивлялся: всю жизнь плел такие кружева и не стеснялся, а вот теперь не хочет. Стареет, видно. Но хочешь, не хочешь, а деваться некуда. Если надеть белые перчатки и белый смокинг с бабочкой, то тебя мигом порвут и в этом миротворческом наряде похоронят.
Левобережье пахнет мокрой листвой, усыпавшей скользкую, раскисшую землю. Резкий ветер с Дона срывает с черных голых веток уцелевшие листочки, кружит в воздухе. В клубе «Мелехов» на берегу стоит красивый корпус из красного кирпича: сауна с бассейном и номера класса «люкс».
Там даже своя парковка имеется, на которой всегда свободно. Вот и сейчас она совершенно пустая, если не считать черного «мерседеса SLK» и прохаживающегося рядом шофера по кличке Додик — сутулого, с поднятым воротником кожаного плаща. Лис не стал туда сворачивать, проехал мимо и загнал машину в тупиковую аллею. В красный корпус он прошел через котельную и «черный» ход, благо Леший снабдил ключами. Тихо, никем не замеченный, поднялся на второй этаж.
Мертвое царство. И холл, и коридор, и девять из десяти «люксов», и две из трех саун пусты. Сегодня пятница, а по пятницам с пяти до восьми у держателя тиходонского общака «банный день». Обслуга сауны остроумно называет его «Босая пятница». Может, от прозвища VIP-клиента, а может, от унылых ассоциаций: парится Босой, естественно, совершенно бесплатно, да еще клиентов разгоняет. Впрочем, сейчас и не сезон: ни пушистого снега, чтобы валяться после парной, ни стеклянного льда, с которого хорошо, распаренным, нырнуть в прорубь. Не кататься же по мокрой склизкой земле, не бултыхаться в мутной черной воде! А с телками позабавиться можно и в городе: мало ли саун на Правом берегу!
Во всем красном корпусе сейчас только пять-семь человек: сам Босой, пара центровых шлюх, банщик-официант да три охранника: на входе, в вестибюле и перед раздевалкой… Да, еще Додик — четвертый! И всем им четверым — хрен цена! Прощелкали зевалом, никто не ворохнулся, не поднял тревогу, и вот человек с пистолетом под мышкой подобрался к охраняемому «законнику» почти вплотную: завали последнего охранника — и делай что хочешь! Но Лис ничего делать с Босым не собирался, а валить охранника тем более. И шел-то он не к главному вору Тиходонска, а к его охраннику, защищавшему последний рубеж безопасности своего шефа.
Иван Квасков сидел в кресле перед телевизором, забросив ноги на журнальный столик, смотрел репортаж с соревнований по каким-то горным лыжам. Звук был выключен. Услышав шаги Лиса в коридоре, он обернулся и вскочил, засовывая руку под куртку.
— Свои! — Лис показал пустые руки. — А вот Индеец внизу даже не дернулся, видно, в «тетрис» на телефоне играет.
Боцман узнал его сразу, набычился:
— Какие свои?! Шеф отдыхает, к нему нельзя!
Сын Валета здорово изменился за эти годы. Заматерел, раздался в плечах, вроде даже подрос немного. А главное — изменилась суть молодого человека, которая отражалась в выражении наглой уверенности на лице и в холодном угрожающем взгляде серых стальных глаз.
— Да зачем он мне нужен, твой шеф? Я помыться пришел, — сказал Лис. — Дома воды третий день нет. Как тут, с водой все нормально?
Боцман отвернулся, сел в кресло и снова уставился в телевизор.
— Я не банщик, не знаю. Но к шефу все равно не пущу. Надо — вызывайте повесткой!
— Какой ты грозный! Думаешь, у меня повесток мало?
Лис устроился в соседнем кресле.
— Я тебе звонил раза четыре, только ты трубу не берешь…
— Кого надо — беру, — буркнул Боцман, следя за мелькающими на экране цветными фигурками лыжников. Лис смотрел на него.
— Серьезный базар есть, Иван.
— Знаю я эти базары. Слышал уже. Помоги нам, мы поможем тебе. Стукани, представим к УДО. А вы, может, медальку посулите или орден…
— Орден я тебе не обещаю, — сказал Лис. — А тему одну прояснить могу. Помнишь, наш давний разговор? Про Валета?
— Чего тут прояснять? И так все ясно. Без вас разобрался! — на скулах Боцмана заиграли желваки. — Вы бы шли себе… Мойтесь там, парьтесь. Что хотите… А здесь сидеть нельзя. Я на работе.
— И я на работе, — кивнул Лис. — И по моей работе выходит, что Питон к убийству твоего отца отношения не имеет. Подставили его просто-напросто…
— Чего это вы его выгораживать стали? — скривился Боцман. — Через столько лет-то? У него, небось, уже и кости сгнили, да и я срок оттянул, откинулся. Что было прошло и быльем поросло. Чего это вы вдруг вскинулись?
— Да я и тогда в сомнениях был. Странно как-то… Какой-то Питон вдруг Валета валит… Зачем это
