– Срочно мотай сюда! Славик и Юлик уже едут! В час ночи будут гости!
Какие гости могут прийти в ресторан в час ночи? Голодные? Вряд ли! Наш ресторан вообще не очень-то кормит. Нет, народ приходит. Но приходит пошептаться и выпить. Двери то и дело закрыты изнутри. Ждали пятерых? Вот они пришли, и, пока не уйдут, мы должны их обслуживать. Точнее, обслуживать их должны Славик и Юлик, а я что-то вроде лица заведения. Заведения, у которого даже вывески до сих пор нет. Только адрес и дверь.
Но Георгий Степанович, которого у меня язык не поворачивается называть по имени-отчеству, с каждым днем оживает все больше и больше. Радость уже светится в его глазах. И от сегодняшнего дня он ждет чего-то особенного. Сказал, что сам тоже приедет, чтобы быть уверенным. В чем уверенным? Хрен его знает!
Славик и Юлик встречают меня припухшими усталыми лицами. Видимо, у меня такое же.
Жора суетится.
– Быстро подметите под столами! – командует он. – А ты, – оборачивается к Юлику, – протри столы и приборы!
Я заглядываю в подсобке в холодильник. Вчерашняя баранина, ветчина, сыры, включая польский «Рокфор».
В мертвой тишине звонит телефон. Жора подскакивает, снимает трубку.
– Да, да, открываю! – говорит он и бросается к двери.
Внутрь заходят четверо мужиков подозрительно интеллигентного вида. Словно маскируются или костюмы первый раз надели.
Во всяком случае такая у них неуверенная осанка. И руки крепкие. На лицах – ощущение неудобства.
Жора усаживает их за столик, взглядом зовет меня.
Расхваливает им водку «Николай». Они ему верят и заказывают бутылку. Остальной заказ принимаю я: томатный сок, селедка, блинчики с икрой, фаршированные яйца, салат с печенью трески…
Даже я понимаю, насколько банальный у гостей вкус. Но мое дело одобрить заказ, улыбнуться и уйти в подсобку. Там уже Юлик им настругает и салата, и чего хочешь. Он вообще-то не повар по профессии, но в армии служил в офицерской столовой, так что кое-чему научился. Научился военному восприятию еды.
Водку приношу и разливаю я лично. Они замолкают при моем приближении. Но только в первый раз. Когда я подхожу снова, чтобы наполнить стопки, их разговор не затихает. Лица гостей уже покраснели. Двое ослабили узлы безвкусных галстуков. Один вообще снял пиджак и повесил на спинку стула.
– А как я тебе их переведу в баксы? – почти кричит на собеседника человек, снявший пиджак. – Давай открывай счет в «Парекс-банке», прибалты тебя научат следы денег запутывать. А у меня они тут. В «Градобанке». Бери в эквиваленте, хоть завтра дам платежку!
Я возвращаюсь в подсобку. Наливаю себе немного коньячку. Перекидываюсь с Юликом и Славиком парочкой слов.
Юлик между делом нюхает только что открытую баночку печени трески. Потом подносит ее к моему носу.
– Как ты думаешь? – спрашивает он меня.
Я тоже нюхаю. Запах подозрительный, неприятный.
– Посоли побольше и залей оливковым маслом, – подсказываю я. – Они же водку пьют, а водка все нейтрализует!
Я выхожу еще раз десять. То доливаю водки, то проверяю, как едят. И пьют, и едят они хорошо. И не кричат больше друг на друга. Теперь вообще сидят без галстуков. У одного хвост снятого галстука торчит из нагрудного кармана пиджака.
– А у тебя какое образование? – вдруг спрашивает меня один из гостей.
– Легкая промышленность, – говорю я.
– Тоже ничего! – смеется он и достает из кармана двадцать долларов, протягивает сидящему напротив. – Ты выиграл!
«Интересно, – думаю я. – Они что, обо мне спорили?»
Минут через пять за их столик присаживается сам Жора. Присаживается и мгновенно становится одним из них: настолько они похожи и манерами, и выражением лиц. Хотя он чувствует себя в костюме поувереннее. Костюм – это вообще его спецодежда, как белый халат у медсестры.
– Еще одну «Николая», – командует он мне и подмигивает.
Гости уходят около трех ночи. Подвыпивший Жора выдает Юлику и Славику по двадцать баксов и вызывает им такси. А меня тащит с собой в какой-то бар.
– Тебе там понравится! – говорит он, садясь за руль своей пригнанной из Германии «ауди». – Ты текилу пробовал?
– Нет.
– Ну так у тебя еще куча неизведанных удовольствий в жизни! Кстати, ты ребятам понравился! Им поручили комитет предпринимательства или что-то в этом роде организовать. Если не врут, то и мне там местечко найдется.
– А мне? – шутливо спрашиваю я. И мне жалко, что трезвость мешает мне нормально воспринимать пьяного Жору.
– А ты – мой адъютант! Ты что, еще не понял?
– Понял-понял, – киваю я.
Впереди по ходу машины зажигается красный сигнал светофора, но Жора только нажимает на педаль газа. Мы слышим, как где-то рядом визжат тормоза.
Жора хохочет. Я дрожащей рукой защелкиваю свой ремень безопасности.
– Прорвемся, – рычит Жора.
И машина проносится на желтый по пустой улице ночного Киева.
155
Новая машина, новый шофер, новый кабинет с новой итальянской мебелью. Я еще путался иногда в длинном коридоре на Банковой, проходя мимо своей двери. На ней еще не было таблички. Когда я первый раз зашел случайно в соседний кабинет, его хозяин, щуплый невысокий мужчина в сером костюме, бросил на меня довольно неприязненный взгляд. Но уже на следующий день, столкнувшись со мной случайно в коридоре, он улыбнулся. Признал меня за своего. Первые пару дней, пока я входил в курс своих новых обязанностей, меня преследовала некая ностальгия. Ностальгия не по Министерству экономики, а по почти домашней атмосфере, которую я ощущал в своем последнем кабинете. Может, и не было там никакой особенной атмосферы – просто обычный фантом, прилетевший – в приукрашенном виде – из недавнего прошлого. Но все-таки, когда уже здесь, в Администрации президента, мне сообщили, что со следующей недели у меня появится секретарша и это будет уже знакомая мне Нилочка, не радоваться я не мог. Бултыхнуться в одиночку в незнакомое озеро всегда немного страшно. Вдвоем – легче, особенно когда ты думаешь, что знаешь свою напарницу почти что как самого себя.
Во вторник меня представили президенту. Привел меня в «высокий» кабинет не кто иной, как сам Догмазов. И простоял все три минуты рядом, пока президент смотрел на меня уставшим, недоверчивым взглядом, пока жал мне руку, пока желал успехов на ответственном рабочем месте.
– Твой предшественник наделал много глупостей. Было бы неплохо, если б ты изучил его деятельность поподробнее. Чтобы не повторять их, – сказал он.
– Он все учтет! – Догмазов закивал головой и бросил на меня предупреждающий взгляд.
Он стоял между мною и президентом и выглядел, надо сказать, довольно странно. Выше нас обоих, немного ссутулившийся в этот момент, словно ему было неудобно перед президентом за свой высокий рост. Но в те моменты, когда он посматривал на меня, его плечи выравнивались, выражение его лица
