пообещал отдать дьяволу все что угодно, кроме своей души, или совершить любое деяние, какое бы заклятый враг рода человеческого ему ни поручил. Сопровождаемый только врачом, он в полночь отправился в укромное место в близлежащем лесу, где врач начертил на траве вокруг них двоих магический крут и полчаса бормотал заклинание, приказывая злому духу восстать из ада и открыть секреты алхимии. Жиль наблюдал за происходящим с живым интересом, ожидая, что земля вот-вот разверзнется и явит его взору князя тьмы. Наконец доктор уставился в одну точку, волосы у него встали дыбом, и он заговорил так, словно обращался к дьяволу. Но Жиль не видел никого, кроме своего компаньона. В конце концов последний упал на траву, будто потеряв сознание. Через несколько минут он встал и спросил пэра, видел ли тот, каким разгневанным выглядел дьявол. Жиль ответил, что он ничего не видел, после чего его компаньон сообщил ему, что Вельзевул являлся в обличье свирепо рычащего дикого леопарда и не сказал ничего, а маршал не видел и не слышал его потому, что мысленно не решался полностью посвятить себя служению Зверю. Де Ре признал, что его действительно терзали дурные предчувствия и спросил, что нужно сделать, чтобы заставить дьявола заговорить и открыть его секрет. Врач ответил, что кто-нибудь должен посетить Испанию и Африку, чтобы собрать определенные, произрастающие только там травы, и вызвался сделать это сам, если де Ре обеспечит его необходимыми денежными средствами. Де Ре тут же согласился, и на следующий день врач отправился в путь, забрав все золото, какое жертва его обмана смогла ему уделить. Больше маршал его никогда не видел.
Однако нетерпеливый пэр из Шамптосе не ведал покоя. Для его утех требовалось золото, добыть которое он мог лишь заручившись поддержкой сверхъестественных сил. Доктор едва ли преодолел двадцать лье пути, когда Жиль решил еще раз попытаться вынудить дьявола разгласить тайну златоделания. Для этого он один ушел из замка в лес, но его заклинания не возымели эффекта. Вельзевул был упрям и никак не хотел появляться. Решив во что бы то ни стало подавить его сопротивление, маршал открыл душу итальянскому алхимику Прелати. Последний предложил свои услуги при условии, что де Ре не будет вмешиваться в заклинания и согласится снабдить его всеми амулетами и талисманами, какие могут потребоваться. Далее он должен был вскрыть вену на руке и подписать своей кровью договор, гласивший, что «он будет выполнять волю дьявола во всем», а затем принести ему в жертву сердце, легкие, кисти рук, глаза и кровь малолетнего ребенка. Жадный маньяк не колебался ни секунды и сразу же согласился на предложенные ему отвратительные условия. Следующей ночью Прелати покинул замок один и через три четыре часа вернулся к Жилю, ждавшему его с нетерпением. Прелати сообщил ему, что он видел дьявола в обличье прекрасного двадцатилетнего юноши. Он добавил, что дьявол потребовал, чтобы во всех последующих заклинаниях его называли
Так итальянец месяцами искушал своего доверчивого и преступного патрона, вытягивая из него все его драгоценности в ожидании благоприятной возможности скрыться со своей добычей. Но обоих ждало скорое возмездие. Маленькие девочки и мальчики продолжали исчезать самым загадочным образом, и дурная молва о владельце замка Шамптосе стала столь громкой и недвусмысленной, что без вмешательства церкви было не обойтись. Епископ Нантский сделал представления герцогу Бретонскому, указав, что если не будут расследованы обвинения против маршала де Ре, разразится публичный скандал. После этого маршала арестовали в его собственном замке вместе с его сообщником Прелати и бросили в Нантскую темницу дожидаться суда.
Судьями по делу маршала были назначены епископ Нантский (по совместительству канцлер Бретонский), вице-инквизитор Франции и знаменитый Пьер л'Опиталь, председатель парламента провинции. Он обвинялся в колдовстве, педерастии и убийствах. В первый день судебного процесса Жиль вел себя исключительно нагло. Он оскорблял судей, обзывая их симониаками [122] и нечестивцами, и сказал, что он предпочел бы быть повешенным, как собака, без суда, нежели признать или не признать себя виновным перед такими презренными негодяями. Но по мере продолжения процесса самонадеянность покидала его, и он на основании неопровержимых улик был признан виновным по всем пунктам обвинения. Было доказано, что он испытывал болезненное удовольствие, закалывая жертв своей похоти и наблюдая за их предсмертными конвульсиями и за тем, как их глаза становятся безжизненными. Об этом ужасающем безумии судьи впервые узнали из признания Прелати, а сам Жиль перед смертью подтвердил, что это правда. За три года вблизи двух его замков Шамптосе и Машесупропало примерно сто крестьянских детей, большая часть которых, если не все, были принесены в жертву вожделению и алчности этого чудовища. Он воображал, что таким образом он делает дьявола своим другом, а вознаграждением ему будет секрет философского камня.
И Жиля и Прелати приговорили к сожжению живьем. На месте казни они изображали раскаяние и набожность. Жиль нежно обнял Прелати со словами:
Этот выдающийся претендент на владение тайной философского камня современник Жиля де Ре. Он был заметной фигурой при дворе Карла VII и сыграл видную роль в событиях, имевших место во время его правления. Выходец из самых низов, он добился высочайших государственных почестей и накопил огромное состояние путем казнокрадства и ограбления страны, которой он должен был служить.
Чтобы скрыть свои махинации и отвлечь внимание людей от истинного источника его богатства, Кёр хвастался тем, что овладел искусством превращения неблагородных металлов в золото и серебро.
Его отец был одним из золотых дел мастеров города Бурж, но к старости стал настолько стеснен в средствах, что не мог даже заплатить взнос, необходимый для приема его сына в гильдию. Несмотря на это, в 1428 г. юный Жак получил работу на Королевском монетном дворе Буржа, где настолько хорошо себя проявил и продемонстрировал такие большие познания в области металлургии, что его дела в этом учреждении быстро пошли в гору. Кроме того, он имел счастье познакомиться с прекрасной Агнес Сорель, которая ему покровительствовала и очень его уважала. В то время в пользу Жака говорили три вещи умение, настойчивость и моральная поддержка возлюбленной короля. Многие люди добиваются успеха, имея лишь одну из них, и было бы поистине странно, если бы Жак Кёр, располагая ими всеми, томился в
