формировались новые башни, более высокие стены и ещё больше зарешёченных врат.
– Нет, она была уничтожена, – сказал Кай. – Великий царь сравнял её с землёй много тысячелетий тому назад.
– Но ты знаешь, как она выглядела?
Кай слышал рокот чего-то огромного, приближающегося к поверхности песка, но стойко концентрировал всё своё внимание на вопросе Афины. Если он позволит себе отвлечься на то, что было за стенами крепости, они грохнутся вниз. Вместо этого он воскресил в своей памяти стеклянные стены потрясающей библиотеки, которая угнездилась среди высоченных горных лесов.
– Вскоре после того, как я приступил к своим обязанностям в XIII Легионе, мне посчастливилось получить разрешение на посещение Хрустальной Библиотеки на Прандиуме, – сказал Кай, сосредотачиваясь на прошлом, чтобы избегнуть настоящего. – Афина, ты бы только её видела. Десятки миллионов книг, картин и фонических кристаллов с симфониями, которые размещены по всей длине стен каньона. Хранитель показал мне одну из рукописей примарха Жиллимана. Она просто лежала там, в скале, как будто в ней не было ничего особенного. Но это было что-то невероятное, и в то же время она совершенно не совпадала с тем, чего я ожидал. Никаких красочных миниатюр, никакой изысканной каллиграфии – лишь скрупулёзное внимание к мелочам, с которым никогда не смог бы состязаться ни один смертный писатель.
– И эта крепость была в книге? – спросила Афина.
– Да. На странице, где говорилось о времени, которое лорд Жиллиман провёл на Терре, прежде чем его флотилии выступили в Крестовый Поход по Галактике. Я видел эскиз этой крепости, и он был таким реалистичным, что я просто-таки ощутил твёрдость её камня и прочность её стен. По правде говоря, это было всего-навсего примечание, завуалированная отсылка к тем временам, когда отец примарха путешествовал в тех местах и изучил её архитектуру. Я бывал в тех землях. От Арзашкуна нынче не осталось ничего, даже воспоминаний, но талант лорда Жиллимана воссоздал крепость с такой точностью, как будто её чертежи вручил ему сам Рогал Дорн.
– Если бы только это было так, – сказала Афина, и Кай проследил за её взглядом за пределы стен.
На песке появился красный цветок, похожий на каплю крови в молоке. Кай задышал чаще, он изо всех сил старался сохранять спокойствие. Его скачущий пульс ещё больше ускорился, и он сглотнул, чувствуя, как яростно рвутся наружу воспоминания. В его мысли вторгся жалобный голосок ребёнка, и красное пятно выросло в геометрической пропорции.
Таинственный подземный охотник бросился к разрастающейся багровой массе, неистовый и упорный в своём стремлении. Он вырвался из-под песка за пределами стен мешаниной углов, лопастей и низкочастотного гула. Корабль-призрак, выплывший на поверхность глубочайшего океана, он выскочил, как сидевший в засаде охотник, и с оглушительным грохотом обрушился обратно на землю. На его бортах мешались железо и лазурь, золото и бронза. Это был истребитель планет, монстр, способный на невообразимые разрушения, и сияющая крепость Кая была слишком слаба, чтобы удержать его чудовищную мощь.
Он появился на волне криков десяти тысяч голосов, которые вопили от ужаса и боли. Он знал имя Кая и хотел, чтобы астропат присоединился к мертвецам, чьи кости и кровь заполняли его стонущие коридоры и каюты.
Кричащего от ужаса Кая выбросило из пространства грёзы в тот самый момент, когда крепость пала под леденящим душу шквалом злобных лиц, чёрных клинков и неистовых зубов.
Его глаза распахнулись, и он сел вертикально в своём кресле. Шепчущие камни рдели разъярённо- красным цветом, рассеивая остаточную энергию их совместного сеанса по расположенным под башней залам-уловителям. Кай вжал своё лицо в основания ладоней, ощущая, как холодят кожу керамика и сталь его искусственных глаз. Отвращение, вина, ужас и скорбь разрывали его на части, и из саднящего от криков горла вырвалось придушенное рыдание.
Он не мог проливать слёзы, но боль, которую он испытывал, не становилась от этого слабее.
Пустыня исчезла, и на него обрушились строгие линии и углы кельи, затопляя его чувства обыденной, пресной реальностью.
– Это был 'Арго'? – спросила Афина.
Кай кивнул. Он осознал, что всё ещё держит её за руку, и костяшки его пальцев белы от напряжения. В тех местах, где его ногти прорезали тонкий слой её заново наросшей кожи, выступили крошечные кровавые полумесяцы. Мгновенно нахлынуло чувство вины, и он отдёрнул руку прочь.
– Я дико извиняюсь, – сказал он. – Я не хотел...
Афина сжала свою пострадавшую руку в кулак.
– Я это ощутила, – сказала она, снова беря его за руку. – Всё, что ты испытал, пока они умирали. Я это прочувствовала, от начала и до конца.
Кай зарыдал без слёз, скорбя по пропащим душам с 'Арго'.
Но сильнее всего он оплакивал самого себя.
IV
Гхота / Древние Боги / Лики Смерти
От работы с покойниками томила жажда, и Палладис Новандио глотнул солоноватой воды из деревянной бочки, установленной у двери крематория. Загрузкой трупов в топку занимались суровые мужчины, привычные к этим холодным окоченевшим напоминаниям об их собственной смертности. Работая молча, они подтаскивали поддоны с покойниками к встроенной в скалу гигантской печи и, лишив их одежды и последнего достоинства, брали за лодыжки и кисти, раскачивали и забрасывали в огонь.
Город Просителей не испытывал недостатка в трупах – этого добра здесь было избытке, как мало чего другого.
Груды остающейся одежды сортировались и вычищались моленницами Храма, а потом раздавались нуждающимся. Бывали дни, когда казалось, что население города вообще не меняется, и можно было остановить кого-нибудь, решив, что он чудесным образом вернулся к жизни, но на самом деле этот человек просто носил куртку покойного. Палладис находил некоторое утешение в знании, что мёртвые всё ещё могут что-то дать тем людям, которых они покинули.
Во всяком случае, большинству из них.
Он обтёр с лица печную золу смесью воды и собственного пота. Из его рта никогда не уходил привкус пепла и жира, но он даже не задумывался о том, чтобы заняться чем-то другим. В отсутствие любых действенных городских властей, трупы были обычным зрелищем для улиц Города Просителей. Это были тела тех, кто поставил на себе крест или просто оказался в ненужное время не в том месте. Несть числа тем способам, которыми смерть может прибрать человека, и все их не перечесть.
Люди, миллионами прибывающие на Терру, пробирались ко Дворцу через горы, но лишь части из них удавалось просочиться в такую глубь. Остаток составляли тысячи тех, кто шумел при вратах, упрашивая безликих воинов, вышагивающих по зубчатым стенам, чтобы они позволили им пройти. Улицы Города Просителей наполняли те, кто искал смысл жизни или ответы на свои вопросы, или просто явился посмотреть на великолепие владений Императора.
Палладис помнил те времена, когда Город Просителей ещё сохранял облик организованного поселения. Тогда он был достаточно мал, чтобы в нём можно было поддерживать некую форму стабильности и порядка. Но по мере того, как всё больше и больше людей находило дорогу к стенам Дворца, упорядоченная структура посёлка начала рассыпаться. Новые строения, появлявшиеся как по мановению волшебной палочки и отодвигавшие городские границы ещё дальше к горам, неуклонно становились всё
