посл?днихъ, они не могли обращать вниманія на капризы пожилой дамы и принуждены были предложить ей н?сколько вопросовъ на счетъ внутренней обстановки и вещей, находящихся въ ст?нахъ виллы. Узнавъ, что устройство квартиры принадлежало покойному господину Ремеру, сл?дователь попросилъ почтенную особу переселиться въ одну изъ отдаленныхъ комнатъ, потому что спальню нужно было немедленно опечатать.
Теперь началась новая б?гатня и суматоха; старую мебель президентши переносили изъ корридора въ маленькую комнатку, на двор? выколачивали заброшенныя, полосатыя перины и выв?тривали коричневое, выцв?тшее од?яло, не см?вшее уже н?сколько л?тъ попадаться на глаза важной барыни, привыкшей къ мягкому атласу и пушистому бархату.
Горничная старалась какъ можно уютн?е устроить комнату, что-бы заслужить благодарность своей госпожи. На маленькомъ столик? возл? окна она симетрично разставила лиственныя растенія, добытыя ею изъ зимняго сада, а на комод? разложила различныя вещи, спасенныя изъ спальни, которыя были особенно дороги для избалованной аристократки. Но пожилая дама все таки не зам?чала ея стараній, она молча сид?ла возл? окна, уставивъ неподвижно глаза на павильонъ, ст?ны котораго просв?чивали изъ за густой зелени высокихъ деревъ. Теперь только она зам?тила какой волшебный замокъ былъ сд?ланъ изъ ненавистнаго для нея „вдовьяго пом?щенія.“ Дорогія, кружевныя занав?си вис?ли за зеркальными стеклами оконъ, гладкій паркетъ блест?лъ какъ зеркало, мягкая мебель, р?дкія картины на ст?нахъ, живопись на потолкахъ, люстры и висячія лампы, все это сіяло блескомъ новизны; даже кухня блест?ла чистотою и опрятностью. Этотъ прелестный уголокъ долженъ былъ принадлежать ей до конца ея жизни, а между т?мъ были дни, когда она съ презр?ніемъ отталкивала его ногою, – а теперь! Какой ужасный переворотъ въ судьб?.
Между т?мъ Флора напрасно боролась за свои вещи; вс? аргументы и показанія прислуги оказались ничтожными, сл?дователь р?шительно отказалъ д?виц? Мангольдъ въ выдач? ей уложенныхъ сундуковъ, настаивая на томъ, что все находящееся въ дом? должно быть опечатано, а посл? каждый можетъ по закону вытребовать свои вещи.
Посл? этого никто въ дом? не противор?чилъ д?йствіямъ комисіи. Вс? живые цв?ты, разставленные по окнамъ залъ и гостинныхъ были убраны въ оранжереи; поминутно слышался скрипъ дверей, шумъ запираемыхъ замковъ и закладываемыхъ ставень. Страшно было заглянуть въ темныя, безмолвныя комнаты! Въ коридорахъ слышался громкій ропотъ недовольной прислуги, собиравшейся въ тотъ-же день покинуть аристократическій домъ, и только одинъ садовникъ остался и пом?стился въ людской.
Въ то время, какъ внизу происходилъ весь этотъ шумъ и безпорядокъ, больная д?вушка въ верхнемъ этаж? готовилась переселиться въ лучшій міръ.
Въ комнату Генріэтты не входила судебная комисія, – все что окружало страдалицу, было ея собственностью. Ничто не могло тревожить душу умирающей, ничто не заставляло ее оглядываться на земное ничтожество. Глаза ея спокойно смотр?ли на розоватое небо и какъ будто наблюдали за летавшими ласточками, поминутно мелькавшими мимо открытаго окна спальни.
Еще вчера тонкія струйки дыма, тянувшіяся со стороны развалины, напоминали б?дной д?вушк? о несчастіи б?днаго Морица, къ которому она всегда чувствовала привязанность, но теперь ничто не вызывало въ ней воспоминаній о минувшихъ ужасахъ.
Докторъ молча сид?лъ возл? кровати Генріэтты; онъ не спускалъ глазъ съ бл?днаго лица страдалицы, на которое смерть съ страшною быстротою накладывала свою неизб?жную печать: пульсъ больной бился съ такими долгими промежутками, точно боролся съ жизнью какъ волна борется съ бурей, стараясь отъ времени до времени еще разъ омыть берега покинутой земли.
– Флора! – прошептала Генріэтта и взглянула на Брука.
– Позвать ее? – спросилъ онъ, вставая.
Больная слегка покочала головою.
– Ты не будешь сердиться на меня, если я пожелаю остаться съ тобою и съ Кети до т?хъ поръ, пока… – она не кончила и медленно взяла съ од?яла н?сколько листьевъ поблекшей зелени виноградника. – Я не хочу напрасно тревожить ее, и она будетъ мн? за это благодарна. В?дь Флора врагъ вс?хъ трогательныхъ сценъ, а ты передашь ей только мое прощаніе, Лео.
Докторъ молча наклонилъ голову; въ н?сколькихъ шагахъ отъ него стояла Кети! Сердце молодой д?вушки билось едва слышными ударами, умирающая совершенно невольно коснулась до такихъ отношеній, которыя уже не существовали бол?е. Кети боязливо взглянула на лицо доктора, оно было серьезно и совершенно спокойно; страданія больной нельзя было тревожить неожиданнымъ изв?стіемъ, а для подготовительныхъ разговоровъ не было больше времени. Глаза Генріэтты медленно закатывались.
– Какое ясное, розовое небо! – шепнула она едва слышно, – освобожденная душа радуется, что скоро погрузится туда на в?ки. – Но можно-ли будетъ заглянуть оттуда на землю? – Потомъ, съ трудомъ повернувъ голову, больная въ первый разъ посмотр?ла на Брука съ выраженіемъ искренней любви и едва слышно сказала: – я бы желала только вид?ть, будешь-ли ты счастливъ, Лео; тогда душа моя будетъ спокойна!
Да, видно было, какъ горячо, какъ страстно она его любила, но робость и чрезм?рная скрытность не позволяла ей признаться въ томъ даже передъ самою смертію.
Въ эту минуту какое-то сіяніе озарило прекрасное лицо доктора.
– Все изм?нилось къ лучшему для меня, Генріэтта, – сказалъ онъ трогательнымъ голосомъ. – Я см?ю над?яться, что не проведу жизнь въ одиночеств?, и ув?ренъ что достигну наконецъ давно желаемаго семейнаго счастія. Довольна-ли ты, дитя мое? – Онъ осторожпо протянулъ къ себ? маленькую, бл?дную ручку и кр?пко прижалъ ее къ губамъ. – Благодарю тебя, отъ всего сердца благодарю тебя, – прибавилъ онъ н?жнымъ, слабымъ голосомъ.
Легкій румянецъ разлился вдругъ по впалымъ щекамъ умирающей; выраженіе счастія видн?лось въ ея исхудаломъ лиц?, когда она подняла глаза на младшую сестру, молча стоявшую возл? кресла Брука; Кети видимо испугалась посл?днихъ словъ доктора и вс?ми силами старалась скрыть свое горе.
– Посмотри на мою Кети, Брукъ! – сказала больная потухающимъ голосомъ. – Выслушай меня, ты долженъ знать, что часто мучило и огорчало меня. Ты всегда такъ холодно обращался съ нею, и не разъ даже былъ суровъ и жестокъ, за что-же это? Съ Кети никто не можетъ сравниться, никто. Почему же такая несправедливость, Лео? – Будь добръ къ ней, охраняй и защищай ее, это моя единственная просьба…
– До посл?дняго дыханія, до конца моей жизни! – отв?тилъ онъ, едва сдерживая сильное волненіе, душившее его горло.
– Слава Богу, теперь все хорошо! Я ув?рена, если ты будешь заботиться о ней, то моя дорогая Кети всегда съум?етъ оберечь тебя отъ всякой невзгоды…
– Какъ преданная сестра, какою я в?чно буду для него, – добавила Кети подавленнымъ голосомъ. Легкая улыбка скользнула по губамъ Ганріэтты и глаза ея медленно закрылись. Она не вид?ла какъ нервная дрожь потрясала члены младшей сестры, когда она отвернувшись оттолкнула отъ себя руку Брука, точно боялась этого дружескаго пожатія. Но скоро улыбка на лиц? Генріэтты погасла и изъ груди умирающей вырвался тяжелый вздохъ.
– Поклонитесь бабушк?! – прошептала она, – а теперь я желаю спокойствія. Дорогой мой Лео, в?дь не страшно?
– Черезъ десять минутъ ты будешь спать, Генріэтта, – сказалъ онъ успокоительнымъ голосомъ. Зат?мъ, опустивъ ея руку обратно на од?яло онъ тихо всталъ, подошелъ къ изголовью отходящей и незам?тно положилъ руку подъ подушку. Такимъ образомъ она лежала какъ ребенокъ на его груди – блаженная смерть! Минутъ черезъ десять она д?йствительно заснула. Вьющіяся в?тки виноградника заколыхались точно отъ легкаго дуновенія, а розовый св?тъ на горизонт? запылалъ вдругъ яркимъ пурпуромъ. На открытое окно, какъ и каждый вечеръ, опустилась маленькая птичка и долго смотр?ла на восковое, б?лое лицо страдалицы, точно это безсловесное созданіе почувствовало, что скоро и эта ставня должна закрыться, пока домомъ сов?тника не завлад?ютъ новыя лица.
Въ это время въ комнату вошла президентша, сгорбленая и усталая, давно
