Ключ и говорит:
- Мне тоже такую ложку надо сделать. Не в падлу, Макс!
Я предвидел, что начнут просить еще сделать, потому что эту канитель я проходил на той еще зоне. Ну, за неделю меня просто не успеют достать! Тем более, руки соскучились по нормальной работе, по творческому, скажем так производству. Вырезал одну ложку, вторую, третью, вырезал несколько лопаток, чтобы переворачивать в сковородке курочку жаренную. Как раз затянули новую сковороду на барак, тефлоновую, к ней нужна деревянная лопаточка.
С завхозом у меня была договоренность, что мы с SS получаем на двоих раз в неделю четыре курицы, иногда пять. Мы угощали завхоза стабильно половиной курицы, четвертью курицы я угощал Ключа, и за это у меня был доступ к плите. Я каждый вечер готовил эту курочку, разогревал на сковородке. То есть такая мелкая льгота, но это оправдано. Потому что напрямую жрать лабазную курицу опасно, она может быть не прожаренной, из-за этого начнутся проблемы с пищеварением. А так почистил ее, пожарил, все нормально.
Дочитывал я книги, которые взял в библиотеке, просто изо всех сил! Осталось уже вот-вот и идти домой, книги надо дочитать быстрее, а то не успею! Нельзя этого допустить! Вспоминалось, как я лихорадочно дочитывал книги в Матросской тишине, когда думал, что меня вот-вот увезут на этап. И тогда вместо этапа мне предъявили новое обвинение. Тут опять пришла в голову гнусная мысль: блин, остается несколько дней, вот что им станется взять, и притащить какое-нибудь новое обвинение, ведь роликов-то я наделал даже не сотню, а штук 160. Пару роликов снятых “группой лиц”, срок давности 5 лет, прошло три с половиной как я сижу, можно предъявить. Еще все мои товарищи, уроды, кому не позвони:
- Ну что, как ты там?
- Нормально?
- Освобождаешься 31-го?
- Да!
- Точно...
- Заткнись вот сейчас!- Знаю, что хочет сказать, перебиваю.
- Точно тебе срок не добавят?
Все-таки сказал эту хуйню! Вот из пяти человек разных, кому я звонил, все пять меня об этом спросили, ничего ли мне не собираются добавить? Может новое дело? За такой вопрос, прям, всю башку отбить, всю шею, пятки, ноги, ребра! Это мне как иголку воткнуть под ноготь – задать такой вопрос. Потому что я об этом думал не переставая! Я об этом перестал думать только тогда, когда подписал документы, получил деньги и вышел за ворота. Но до того не переставал гонять. И, чем ближе к освобождению, тем больше у меня было опасений на счет этого. Что им стоит добавить-то? Возьмут какого-нибудь пидораса, который даст против меня показания... А такого румяного пидораса я прекрасно знал. Даст показания, все, поехал на раскруточку. Много не добавят, но полгода-годик дадут.
На построение, которое было вечером 30-го декабря, я вышел на него в кепке с надписью “F18”. То есть все стоят в шапках ушанках, я стою в кепке “Формат18”, круто! Мент меня увидел и говорит:
- А ты что?
- Все, нет у меня шапки-ушанки!
- А где?
- Отдал уже! И матрас отдал на склад.
- Завтра на построение чтобы в шапке-ушанке был! Сдурел, что ли, в кепке с надписью!?
- Хорошо, начальник, так точно.- Подволакивать начинает меня, хотя стараюсь держаться.
Часы до дома!
Наступает вечер 31-го декабря, на следующий день я освобождаюсь. Я получаю передачу от мамы SS – всякие фрукты, овощи, колбаска, сыр, конфеты. Делаем такой прощальный ужин. У нас есть тортик – она ему передала.
Приходит ко мне Пушкин, мы с ним начинаем готовить еду. Я жарю курицу. С орехами и сыром прожариваю, получается такая вкусная тема. Плюс завариваю кофе, нарезаю колбасу, тортик. Все это происходит уже в районе двенадцати. Потому что официально мы с Саней делаем какое-то очередное задание мусорам, он в штабе добро взял у меня на бараке тереться. Хоть, наверное, там и так все поняли. В 12 я пошел, разбудил SS, еще несколько человек, с кем хотел попрощаться. Мосю вытянул к нам. Все сели, одни чифирнули, другие кофейнули, съели вкусной прощальной еды.
Вспоминали смешные моменты. Пожелал я Пушкину, SS, Мосе и всем остальным скорее освободиться. Они пожелали мне удачи, пожелали мне всячески весело отметить Новый год.
Разошлись по шконарям.
Надо будет мне еще с утра и потренироваться напоследок. Последнее занятие 31-го числа в четыре часа утра! Но уже 2 часа ночи, я обожравшийся. Нет, хватит самоистязаний! Ложиться на два часа, в четыре просыпаться и начинать заниматься! Или хрен с ним, лечь спать и проснуться в шесть, как положено? Проснусь в шесть, все равно не высплюсь, потому что потом мне сразу с зоны придется ехать в аэропорт. Товарищи мне заказали билет на самолет до Москвы. Из аэропорта мне придется ехать сразу к бабушке, отмечать с родственниками Новый год. Оттуда ехать, отмечать новый год с друзьями. Это сутки не спать. Это я не вывезу, надо хотя бы сколько-то покемарить.
Просыпаюсь – вроде день как день, но все иначе! На зарядку не пошел уже. Выхожу сразу на построение, одел какую-то шапку-трамвайку которая мне мала, одел ботинки постремнее. Вышел, как трамвай встал, голову в грудь вжал, громче всех крикнул “Здравствуйте, гражданин начальник!”, сделал доклад, всем смешно, менту в том числе.
Переоделся в вольные штаны, майку с надписью “F18? на груди, которую сам же вышил, одел эту кепку, хожу туда-сюда. Как тигр в клетке, не знаю, чем себя занять. Тут заняли. Вызывают меня на третий этаж к операм. Понятно, здесь речь о какой-то формальности, об освобождении, тут уже о раскрутке речь идти не может. Надеюсь. Все уже, утро! У меня на руках обходной лист! Пришел в оперотдел, Владимир Иваныч спрашивает:
