обрели такой чудесный дом, а он такой уникальный опыт в цирке. Он подробно излагает о том, как мастерски всё устроено, и выражает надежду, несмотря на то, что нет никакой причины или оказии, но цирк всё же заедет и в Германию.
Несколько недель спустя он получает письмо от ассистента М.Лефевра, в котором говорится, что М.Лефевр очень ценит официальное признание герра Тиссена, в особенности от такого талантливого часовщика. В письме также восторженно отзываются о часах и заверяют, что, если вдруг в часах возникнут какие-либо неполадки, с герром Тиссеном тут же свяжутся.
В письме ничего не говорится о текущем местоположении цирка или о приезде в Германию, от чего герр Тиссен испытывает сильное разочарование.
Он частенько думает о цирке, в особенности за работой, и это начинает влиять на его работу. Многие его часы выполнены в черно-белой палитре, какие-то в полоску, а другие с элементами сцен, увиденных им в цирке: маленькие акробатки, миниатюрные снежные барсы, гадалка, которая раскладывает карты Таро в начале каждого часа.
Хотя он боится, что в этих своих новых часах так и не воздал должного цирку.
Компаньонка
Пока двойняшкам Мюррей более или менее разрешалось неистовствовать по потаённым уголкам, которые частенько называются закулисьем (островки уединенности разбросанные по всему цирку, притаившиеся в его уголках и коридорах, облюбованные цирковыми, когда те не выступают), но если они хотят быть в цирке в надлежащее время выступлений, то их непременно должен кто-то сопровождать. Близнецы возражают этому правилу громко и часто, но их отец остается непреклонен, это правило должно неуклонно соблюдаться до тех пор, пока детям не исполнится по восемь, как минимум.
Виджет часто спрашивает, не засчитывается ли восемь лет, как сумма количества лет обоих, тогда, они, безусловно, уже соответствуют с сестрой отцовскому требованию.
Они неоднократно напоминают, что должно завестись нечто вроде графика для ночного распорядка, будучи единственными детьми в довольно нетрадиционной семье.
На данный момент при них каждый раз сменные сопровождающие, и сегодня ночью их компаньонкой иллюзионистка. Её не часто назначают на эту роль, хотя близнецы и очень любят её. Но сегодня вечером у неё достаточно много свободного времени между своими представлениями, чтобы какое-то время побыть с детьми и сопроводить куда нужно.
Никто из посетителей цирка не узнает Селию без её цилиндра и черно-белого платья, даже те, кто смотрел её выступление в самом начале вечера. Если же на неё всё-таки обращали внимание то, только из любопытства — как это дети, следующие за ней по пятам смогли уродиться такими рыжими, когда сама она темноволосая. В остальном, она кажется просто молодой женщиной в синем пальто, блуждающая по цирку, ничем не отличающаяся от любого другого зрителя.
Они начинают с «Ледяного Сада», хотя близнецы уже начинает терять терпение, из-за той неспешности, с которой Селия предпочитает бродить вокруг замороженных деревьев. Прежде чем они преодолели полпути по шатру, близнецы уже умоляли её, чтобы она отвела их прокатиться на карусели, взамен этому унылому блужданию по холодному шатру.
Они спорят, кто будет кататься на грифоне, но Виджет сдается, когда Селия рассказывает историю о девятихвостом лисе, который стоит как раз позади грифона, и предложение девушки звучит неожиданно привлекательным для мальчугана. Как только они сходят с помоста карусели, то тут же требуют прокатиться еще раз. Для дальнейшего путешествия через петли из серебряных механизмов и туннелей они в конечном итоге выбирают змею и кролика, не выражая при этом никаких претензий.
После поездки на карусели Виджет хочет чего-нибудь перекусить, поэтому они направляются во внутренний двор. Когда Селия покупает ему попкорн в бумажном пакете в черно-белую полоску, он настаивает, что так же хочет карамель, иначе ни за что не будет его есть вот так просто, без ничего.
Продавец погружает яблоки на палочках в темную, липкую карамель, и брызгает карамелью в бумажный пакет сверху на попкорн. Несколько зрителей просят тоже самое.
Поппета утверждает, что она не голодна. Она кажется над чем-то призадумывается, пока они иду по тихой дорожке, удаляясь всё дальше от двора, а Селия спрашивает девочку не беспокоит ли её что- нибудь.
— Я не хочу, чтобы милая леди умерла, — говорит Поппета, аккуратно дергая Селию за юбку.
Селия останавливается, придерживая рукой Виджета, который не обращает внимание ни на что вокруг, кроме своего попкорна, по-прежнему шагая перед девушкой.
— Что ты имеешь в виду, дорогая? — спрашивает она Поппету.
— Они собираются закопать её, — объясняет Поппета. — Я думаю, что это печально.
— Что за милая леди? — спрашивает Селия.
Поппета морщит лицо, пока размышляет.
— Я не знаю, — отвечает она. — Они выглядят одинаково.
— Поппета, дорогая, — обращается к девочке Селия, потянув близнецов в сторону и, наклонившись вниз, чтобы поговорить с ней лицом к лицу. — Где эта леди лежит в земле? То есть, я имею в виду, где ты её видела?
— В звездах, — отвечает Поппета.
Она встает на цыпочки и указывает наверх. Селия переводит взгляд наверх, на звездное небо, наблюдая за тем, как луна исчезает за облаком, прежде чем вновь обратить всё своё внимание на Поппету.
— И часто ты видишь подобные вещи в звездах? — спрашивает она.
— Только иногда, — отвечает Поппета. — Видж видит такое в людях.
Селия поворачивается к Виджету, который лопает свой карамельный попкорн горстями.
— Ты видишь подобные вещи с людьми? — спрашивает она его.
— Инофда, — бормочет он с набитым ртом.
— Что ты видишь? — спрашивает Селия.
Виджет пожимает плечами.
— Места, где они бывали, — говорит он. — Вещи, которые они делали.
Он сует еще одну липкую пригоршню попкорна в рот.
— Занятно, — говорит Селия.
Близнецы и прежде рассказывали ей множество всяких странных разностей, но это похоже больше, чем детские фантазии.
— А глядя на меня ты можешь что-нибудь сказать? — спрашивает она Виджета.
Виджет смотрит на нее, пока он жует свой попкорн.
— Комнаты, которые пахнут пудрой и старой одеждой, — отвечает он. — Леди, которая все время плачет. Призрак человека с оборками на рубашке, который находится поблизости от тебя и… — Виджет, хмурясь, неожиданно замирает. — Ты заставила всё это исчезнуть, — говорит мальчик. — Я больше ничего не вижу. Как ты это сделала?
— Некоторые вещи не предназначены для того, чтобы ты их видел, — ответила Селия.
Виджет оттопыривает свою нижнюю губу, тем самым демонстрируя, что он дуется. Но обида его продлевается ровно столько, сколько потребуется времени, чтобы поднести ко рту следующую горсть попкорна.
Селия отрывает взгляд от близнецов и поворачивается ко двору, где свет от костра мерцает вдоль краев шатров, бросая танцующие тени посетителей на полосатую ткань.
Костер никогда не гаснет. Пламя всегда горит ровно и ярко.
Даже когда цирк гастролирует, он не угасает, так и переезжает с места на место целым и невредимым. Тлеющий всю дорогу в поезде во время путешествия, преспокойно сидя в своем железном котле, где ему ничто не грозит. Он горел все время, с той самой официальной церемонии открытия.
