тире: голубой — зеленый.
Небось Господу с горних высей приятно обозревать сии места, как и парням в тихо катящейся под уклон милицейской коробушке. Лазоревые воды, расплескиваясь по изумрудным берегам, завязывались в тугой белопенный узелок и бирюзовой ниточкой вышивали васильковый узор по малахитовой глади.
А на дамбе уж топталось руководство. С начала лета это уже как-то вошло в привычку — начинать рабочий день с плотины. Все ли в порядке? Никто никого случайно не победил? Чай, постреливали…
Должен заметить, что местные бои более-менее держались в секрете. А ну как прознают где-нибудь в НАТО, начнут точечными ударами добиваться мира, и от М… ни хрена не останется.
Не потому ли начальство даже на запруде разговаривало вполголоса и сторожко поглядывало в сторону водохранилища, где суровым пальцем торчало посреди загадочное культовое сооружение. В честь кого оно? Одина ли, Валгаллы ли? Кто помнил? Даже местный краевед Андрей Андреевич Червяков этого не ведал.
Сегодня руководство М… выглядело встревоженно. Зацепило солдатика. Понятно, что на ГЭС стоял блокпост — остатки некогда многочисленной караульной части. Охранять-то было что… Но в связи с мировым разоружением (а значит, частичным оснащением боезапасами трудящихся масс) полк был сведен до необходимого минимума.
Полковник хмуро оглядывал окрестности. Странно, на полкилометра от дамбы все было вырублено — голое место. Что за шальная пуля углядела касатика срочной службы?
Но вот с визгом притормозила «Волга», и из нее выплыла мэр с невыразимой радостью на лице. Рядом с ней вышагивал майор особого отдела.
— Все в порядке! — воскликнула мэр. — Не волнуйтесь, Геннадий Михайлович, — обратилась она к полковнику, — самострел. Уж поверьте мне как врачу.
Мэром М… состояла Эмма Матвеевна Шелест, дама абсолютно мирной профессии. До мэра она была главврачом М… — ской больницы. И тем не менее выиграла предвыборную схватку у военных, которые в связи с грозящей безработицей рвались в исполнительную власть.
Собравшиеся слушали внимательно. Кроме упомянутых мэра, полковника, майора и краеведа здесь присутствовали еще один майор, но в милицейской форме, — начальник городского отдела, представитель законодательной власти, независимый депутат Казаков и еще несколько чиновников.
Но Эмма Матвеевна не успела поведать подробности банальной истории, как солдатик в тоске по неверной невесте пальнул себе в руку, дабы скорее вернуться на родину. И ведь догадался, стервец, стрелять из незарегистрированного оружия. И где только добыл?
Все недоуменно покачали головами, хотя небось у каждого имелся небольшой арсеналец. А если еще учесть пяток раненых в больнице, и заметьте, все на охоте да на охоте, а охота запрещена, — то как не подивиться недоумению присутствующих? Хотя каждый из них втайне принадлежал к одному из сражающихся кланов.
С горки на машине спустились наши знакомцы, и потому Эмма Матвеевна прекратила дозволенные речи.
Серега сразу же выскочил из автомобиля, а Донской вышел степенно, разминая затекшие ноги. Точнее, делал вид, что разминает, сам же наблюдал за высоким собранием. Сережка же, незаметно обнюхивая вокруг себя воздух, приблизился к краеведу Андрею Андреевичу Червякову.
Эта особа разительно отличалась от других, которые даже в августовскую теплую рань нацепили деловые костюмы и галстуки.
Господин Червяков выглядел очень странно. Он возвышался над всеми, словно культовая башня над водой. Но, в отличие от нее, не горделиво, а несколько скукожившись, дабы не принижать чиновников. Но даже полковник Геннадий Михайлович, сам далеко не коротышка, не дотягивал на полголовы. Несмотря на свой рост Андрей Андреевич вызывал сочувствие к своей нескладности. К стареньким очкам, обмотанным изоляционной лентой, клетчатой рубашке навыпуск, потрепанным джинсам и растоптанным кроссовкам. Этакий представитель кабинетной науки, современный образ Рассеянного с улицы Бассейной…
Андрей Андреевич сам был не местный. Из прежних военных, коих понавезли сюда еще в те незапамятные времена. Он до сих пор тихонько что-то караулил в катакомбах, терпеливо ожидая сокращения. Но несколько лет назад у него объявилось хобби — тяга к истории. Вот он и стал заглядывать в прошлое города М… А потом последовало открытие: здешние аборигены имеют два корня — «казаки» и «викинги». Эту идею подхватил юный Синеус, то есть Сережка Телятников, с ходу определивший себя к древним дикарям, и ну расписывать обо всем этом в своем «листке».
Народ вначале посмеивался, шутливо зачислял себя то в ту, то в другую команду — по типу: «Матка, матка, чей допрос? Кому — в рыло, кому — в нос?» И не подозревал, что столкновение рыла с носом не за горами.
Сначала — конверсия, затем — задержки зарплаты, а после — взлет цен на энергоносители. В М… основным энергоносителем, как вы понимаете, была ГЭС.
Кто там хозяин? Заметьте, хозяин, а не директор. А он, Виктор Николаевич Асатуров, тоже стоял среди присутствующих. Небольшого роста, чернявый, и, слава Богу, из приезжих… Включите по телевизору футбол, а там — «Динамо» Киев и «Динамо» Тбилиси. И что? Две, казалось бы, не имеющие к России никакого отношения команды. А все ж через пару минут вы уже за кого-то болеете. Хоть и обе — из бывших ментов. Это зависит и от качества игры, и от распасовок, и от голов, а главное — от комментатора. Вот так и Виктор Николаевич. На чьей он был стороне? Но то тайна великая есть. Прежде всего он оставался профессионалом. Не человек — сама дамба. С одной стороны спокойная, тихая вода, а с другой — бурлящий, бешеный поток. Что там внизу, в турбинном отделении, то есть в душе? Не лезь — свинтит в крошево…
Серега приблизился к Червякову, в то время как Алексей докладывал своему начальству. Все внимание, как вы понимаете, сосредоточилось на них.
— Ну что? — спросил майор.
— Ничего не заметил, — доложил лейтенант Донской. — Ни мотоциклиста, ни «мерседеса».
— Что они, сквозь землю провалились? — недовольно спросил начальник городского отдела, искоса поглядывая на мэра.
— Я не все дороги объехал. Может, они куда завернули…
А Серега в то время перешептывался с Андреем Андреевичем.
— У Аннушки-то гость…
— Ну?! Вот так скромница… — тихо хихикнул Червяков. А как же… Как всякий доморощенный историк, он невольно был сплетником.
— Главное, что тот в обморок брякнулся, — в тон ему докладал Серега. — Молодой… Видать, ее домины испугался. С ним еще собака была. Странная собака. Я во тьме породы не разобрал, но здоровенная. Поболе овчарки.
И хоть говорили шепотом, а кто-то их беседу уловил. Ибо к вечеру состоялся телефонный разговор.
— Товарищ генерал. Есть Мальчик. Он в доме лесника…
Глава 4
«Кургузая машинешка», этакий, если опять же сравнивать с временами Вальтера Скотта, рыдван небогатого вассала, петляла в густых северных лесах. Дорога соединяла М… с областным центром и еще сохраняла приличный вид. Транспорт двигался как раз в сторону городка. И хоть мотор потрепанного «жигуленка» звучал ровно и неназойливо, в самом движении машины чудилась какая-то таинственность и партизанщина. Словно при малейшей опасности, возникшей из-за ближайшего поворота, утлая «трешка» готова была враз нырнуть в кусты и там затаиться, слегка поскрипывая капотом.
Эта нервозность, скорее всего, исходила от водителя, благообразного, интеллигентного человека лет сорока пяти, в очках с тонкой оправой и с профессорской бородкой. Сам он вцепился в руль и с тревогой вглядывался вперед.
