а еще подводу во дворе – все это можно неплохо продать… – предложение, конечно, было смехотворным, даже весьма средненький боевой конь стоит доброго десятка таких подвод вместе с быками, что уж говорить о Верном!
И соломинка, естественно, не помогла.
– Какие, к дьяволу, быки?! Если вы и впрямь йорлингисты, так уйдите и не мешайте! Я герцогский гонец, и у меня важное и срочное поручение!
– Обратись к коменданту крепости, пусть найдет тебе другого коня, – предложил я, сильно, впрочем, сомневаясь, что во всем Ра-де-Ро отыщется хоть один достойный конкурент Верному.
– Сдается мне, что вы все-таки шпионы, – покачал головой солдат, похоже, запоздало сообразив, что только что выболтал подозрительным незнакомцам секретную информацию. Конечно, он не сообщил никаких деталей о своей миссии, но сам факт… Не поворачиваясь к нам спиной, он сделал еще один шаг назад, к двери. И я понял, что сейчас произойдет. Пока что его призывные крики не возымели последствий – очевидно, изнутри сарая их никто не услышал. Но сейчас он выскочит на улицу и запрет снаружи дверь на засов раньше, чем мы успеем ему помешать – а вот тогда уже призовет подмогу. И, хотя обвинить нас в общем-то не в чем, и даже наши претензии на Верного не противоречат имперским законам (писанным, впрочем, задолго до гражданской войны) – я не настолько наивен, чтобы иметь желание попадать в руки какой бы то ни было контрразведки. Тем паче в условиях пошедшей в последние недели игры на обострение, и особенно с учетом того, что найдут у меня при обыске.
– Стой! – крикнул я.
– А то что? – он оторвал ногу от земли, делая последний шаг к двери.
– Эвьет, стреляй!
Но выстрела не было. Солдат был уже в дверях. Нас разделяло не меньше восьми ярдов, и у меня совершенно не оставалось времени прицелиться – однако это был единственный шанс. Я выхватил огнебой и выстрелил.
В замкнутом пространстве сарая грохнуло еще громче, чем на открытом воздухе. Животные испуганно шарахнулись в своих стойлах, даже Верный дернулся и резко мотнул головой – как-никак, я пальнул практически у него над ухом. Громко заорал осел.
Кавалерист стоял на ногах, тупо глядя на выползающий из разряженного ствола едкий дымок, и в первый миг мне показалось, что я промазал. Но затем я увидел кровь, обильно текущую по доспехам из дыры в боку, и герцогский гонец сперва выпустил сумку и меч, а затем повалился на пол сарая, все-таки оставшись, к моему облегчению, внутри. Впрочем, его все равно обнаружит первый же, кто войдет, и нет даже смысла оттаскивать труп в какое-нибудь пустое стойло – запах свежепролитой крови вкупе с оставшимся на полу липким багровым следом все равно привлекут внимание.
– Быстрее! – я вновь обернулся к Эвьет, и на сей раз она не заставила себя ждать, мигом запрыгнув на коня. Мы поскакали к выходу; у двери я, уцепившись левой рукой за луку седла, свесился вправо и подхватил с пола сумку мертвеца. Мародерствовать, так мародерствовать.
Уже в следующий миг я убедился, что правильно не стал пытаться прятать тело. К сараю уже бежал какой-то тип с мечом в руке, вероятно, слышавший выстрел, а может быть, и видевший сквозь дверной проем, как упал убитый. Мы чуть не столкнулись; незнакомец едва успел отпрянуть из-под копыт Верного. Во весь опор мы вылетели со двора. Вслед нам неслись крики.
Мы галопом помчались по городу, пугая и заставляя шарахаться к стенам редких по раннему времени прохожих. Теперь для полноты счастья не хватало только заблудиться в лабиринте кривых улочек, но он, на нашу удачу, все же вывел нас к воротам – правда, не к восточным, как я планировал, а к южным, выходившим прямиком на мост через реку. Это меня, впрочем, не смутило – маршрут до Нуаррота можно было выстроить и таким образом, хотя и пришлось бы сделать некоторый крюк вокруг леса, отклонившись сперва к югу, затем к северу. Проскакав мимо сонных стражников, подпиравших стены арки ворот, мы покинули Ра-де-Ро. Копыта выбили гулкую дробь по мосту, словно по натянутой коже барабана. Лишь около получаса спустя, окончательно убедившись в отсутствии погони, я позволил Верному перейти на обычную рысь.
– Это было обязательно? – спросила Эвелина.
– Ты не оставила мне выбора, – сердито ответил я. – Мы же договаривались, что, если я говорю 'стреляй' – надо стрелять! Теперь пойдут черт знает какие слухи…
– Я не про огнебой. Обязательно было его убивать? Если он на самом деле герцогский гонец…
– Ах вот оно что. Все еще радеешь о победе Йорлинга? Вроде ты говорила, что больше не жаждешь обеспечить его короной.
– Я… я не знаю. Да, я очень сильно разочарована в нем. Но кто-то же должен победить в этой войне?! И я готова сделать все, чтобы это не был Лангедарг.
– В любом случае, ты нарушила данное мне обещание. В критической ситуации, когда от этого зависела наша жизнь!
– Но он же не нападал! Если бы он напал, я бы выстрелила. Но он, наоборот, пятился…
– Чтобы запереть нас в сарае и позвать стражу. По твоей милости нас чуть не арестовали по подозрению в шпионаже. Тебе объяснить, какими методами проводится допрос в таких случаях?
– Прости, Дольф, – пробормотала она, – об этом я не подумала.
– Думать – это прекрасно… собственно, это лучшее, что может делать человек… но иногда надо просто исполнять приказ! А думать уже потом, когда будет время.
– Я виновата, – произнесла Эвелина, помолчав. – Я нарушила данное мной слово. Ты сможешь простить меня? Если нет, я готова сойти с коня прямо сейчас и идти пешком, а ты поезжай, куда хочешь, и больше я не буду для тебя обузой. Правда, сейчас я не могу расплатиться с тобой за обучение, но потом, когда я восстановлю свое имение, ты все получишь, когда бы ты ни приехал. Ну или, хочешь, доедем все-таки вместе до Нуаррота, но ты уже не будешь ничего мне рассказывать.
Я вдруг подумал, что сегодня – последний день, который мы проводим вместе. Тот путь, что занял бы три дня на быках, на коне уложится в один. И, конечно, не стоит его портить.
– Ладно, – буркнул я, – надеюсь, ты извлекла урок и не повторишь подобной ошибки.
– Спасибо, Дольф! – повеселела Эвьет. – Больше я тебя не подведу, клянусь! Итак, вчера вечером мы остановились на свойствах металлов…
Продолжая беседовать на научные темы, мы несколько часов ехали в юго-восточном направлении, пока не добрались до южной оконечности леса и очередного перекрестка, где располагалась большая деревня, судя по всему, довольно процветающая, насколько это вообще возможно по нынешним временам. Похоже, крестьян здесь не терроризировали ни свои, ни чужие – очевидно, сказывалась близость Нуаррота. Как я уточнил у местного корчмаря, отсюда уже начинались земли, принадлежавшие непосредственно графу, а не его вассалам-баронам. Конечно, здешнее благополучие было весьма относительным, особенно если сравнивать с довоенными временами (тоже, впрочем, не безоблачными) – но все равно местные, все как один, были ярыми йорлингистами; на некоторых крестьянских избах даже висели самодельные львиные флаги. Геральдический зверь на них походил то на тощего кота, то на хвостатого медведя, то вообще на какое-то кривоногое чудище из детских страшилок. Самым популярным именем для хряков и боровов в деревне, как гордо поведал мне корчмарь, было 'Карл'. Когда сюда дошли слухи о компленской бойне, ни в чем не повинных животных резали особенно охотно. Поскольку это было лишь несколько дней назад, копченое сало и холодец все еще оставались популярными блюдами в корчме. В результате мы с Эвелиной тоже пообедали 'карлятиной'.
Во время этой стоянки я, наконец, провел инспекцию трофейной сумки. Ничего особо интересного там не обнаружилось – обычный солдатский набор: котелок, деревянная ложка, брусок для заточки меча и ножа, фляга (к моему неудовольствию, с вином, а не с водой, причем, разумеется, с дрянным, что ясно было даже по запаху; я вылил ее содержимое на землю), толстая, прямо-таки сапожная иголка, воткнутая в клубок грубых ниток, несколько сушеных слив, немного корпии и сомнительной чистоты ткани для перевязки… Денег не было, ничего, что могло бы относиться к 'важной и срочной миссии' – тоже. А вот сама сумка была явно новее и прочнее моих, особенно одной, готовой, того и гляди, порваться. Так что я решил выбросить ветхую сумку, переложив ее содержимое в свежедобытую.
Поев и отдохнув, мы без особой спешки вновь тронулись в путь, теперь уже по северо-восточной дороге. Теперь нам довольно часто попадались путники (по большей части – крестьяне), а деревни слева и
