морской корабль, нанять команду, да еще закупить все, что необходимо для долгой жизни на острове, где нет ни металла, ни ремесленников?
– А как эти четверо обошлись без дополнительных закупок?
– Очевидно, взяли какие-то инструменты с корабля. А может, их не смущала перспектива жить, как южные дикари. Но, в любом случае, они – это они, а я – это я. Меня не устроит просто срывать сочные плоды и нюхать цветочки. Я ученый. Мне интересно изучать природу, а не только любоваться ею. Хотя одно и не исключает другого.
– Да, – мечтательно согласилась Эвьет, – наверное, это было бы здорово… Только я бы не могла отправиться туда, даже если бы у меня были деньги на корабль. У меня остаются недоделанные дела тут.
Не требовалось уточнять, какие дела она имеет в виду. И пусть ее вера в благородство Ришарда подорвана – ее счета к Карлу это не отменяет.
– Ты хоть чуть-чуть согрелась? – спросил я.
– Н-наверное, – ответила Эвьет без особой уверенности. Ей приходилось хуже, чем мне – я-то стоял в воде только по пояс.
Я вытащил из сумки мокрую холодную колбасу, отрезал большой кусок.
– Поешь.
– Что-то не хочется.
– Надо как следует поесть. Станет теплее.
Пока мы жевали без аппетита холодное мясо, я обратил внимание, что тьма уже не такая непроглядная, как раньше. Подняв голову, я различил вверху бледное, чуть розоватое кольцо между верхним краем колодца и нижним краем его конической крыши. По краям крыши уже можно было разглядеть доски.
– Светает, – констатировал я.
– Если только это не пожар, – возразила Эвьет.
– С чего ты взяла, что это пожар? Свет ровный и не настолько красный.
– А ты разве не чувствуешь запах гари?
Я его совсем не чувствовал, но поверил ей на слово. Я уже знал, что ее обоняние острее моего. Жизнь в лесу тренирует органы чувств.
Что ж, пожар в захваченном и разоряемом городе – дело вполне обычное. Хотя что-то рановато. У солдат явно не было времени как следует все разграбить. Впрочем, они могли поджечь какие-то дома, где жители слишком хорошо забаррикадировались внутри. Но это риск, что огонь перекинется на соседние строения – кажется, в Лемьеже довольно много деревянных построек… Возможен, однако, и такой вариант, что поджоги устраивают сами лемьежцы, дабы хоть так испортить праздник торжествующему врагу.
Сам по себе пожар, даже если он охватит окружающие площадь дома, меня не пугал – на дно колодца не доберется не только огонь, но и дым, который слишком горяч и потому легче, чем холодный воздух здесь, внизу. Но если пожар примутся тушить, наше укрытие может оказаться в центре ажиотажного интереса… По периодически доносившимся издалека крикам ничего нельзя было понять.
Свет наверху разгорался все ярче. Похоже, мы с Эвьет были правы оба: это действительно был рассвет, но и пожары уже бушевали в округе. Теперь уже и мой нос чувствовал запах гари.
Однако, похоже, тушить огонь никто не собирался – во всяком случае, водой из нашего колодца. Я, наверное, не меньше часа напряженно вслушивался и всматривался в единственное доступное нам узкое кольцо света – и в конце концов расслабился, практически уверившись в нашей безопасности (насколько слово 'безопасность' вообще уместно для двух человек, прячущихся в ледяной воде на дне колодца посреди охваченного насилием и огнем города). И тут наверху послышались тяжелые шаги и какая-то возня, а затем в щель между краем колодца и крышей, размыкая светлое кольцо, просунулась чья-то голова.
Мы с Эвьет едва успели распластаться вдоль стенки колодца. Я был уверен, что сверху, тем более – со свету, нас невозможно разглядеть, и все равно сердце пустилось в испуганный галоп. Человек наверху навис над краем колодца уже по грудь – ощущение было такое, что он действительно старается рассмотреть что-то внизу. Дальше – больше, он влез уже по пояс… что ему надо, черт побери?! Тоже хочет здесь спрятаться, спустившись по веревке? Но он даже не пытался ухватиться за нее – напротив, его руки и туловище безвольно свесились вниз, а затем…
Ну да. Он полетел в колодец вниз головой.
Несколько мгновений спустя он с оглушительным плеском врезался в воду, едва не задев нас. Разумеется, нас снова окатило до самых макушек, попутно разрушив тонкую прослойку относительно теплой воды, нагретой нашими телами. За одно это хотелось его убить – впрочем, я понимал, что он едва ли мог выжить после такого падения. Слишком тут неглубоко, он наверняка сломал себе шею.
Его нога уперлась мне в грудь; я ухватился на нее, чтобы отпихнуть (нога оказалась босая, с густыми волосами на лодыжке) – но тут же замер, бросив взгляд наверх. Оттуда во мрак колодца вглядывались еще двое.
Эвьет тоже поняла, что надо стоять тихо и не двигаться. Некоторое время, пока в колодце гулко бултыхалась потревоженная вода, эти две головы продолжали маячить сверху. Затем – очевидно, удостоверившись, что внизу ничего не рассмотреть, они убрались. За это время я уже убедился, что в ноге, которую я продолжал держать, нет никакого намека на пульс. Я вслушивался. Все было тихо.
– Он мертв? – прошептала, наконец, Эвелина.
– Да, – так же тихо ответил я, опуская, наконец, лодыжку покойника в воду.
– Те двое за ним гнались?
– Нет, – я уже понял, что произошло. – Он был убит еще до того, как они его сюда сбросили. Обычное дело – бросать трупы в колодец, чтобы отравить воду.
– Вот же мерзость!
– На самом деле, – заметил я, – для нас это хорошо.
– Хорошо?! Стоять в одной воде с…
– Он еще не начал разлагаться. И этот процесс станет заметным не так скоро – здесь слишком холодно. А то, что солдаты отравляют колодцы, означает, что им эта вода уже не понадобится.
– Они уходят из города?
– Именно. Нам не придется проторчать здесь пару дней, чего я опасался. Наверное, они и впрямь не сумели совладать с пожарами, и это вынудило их поторопиться.
– Пару дней?! Бррр… не знаю, как бы я выдержала, – Эвьет уже сейчас стучала зубами.
– Сейчас будет теплее, – пообещал я. – Стой смирно.
Я набрал в легкие воздуха и присел под воду рядом с мертвецом (оказавшимся, как я и ожидал, раздетым догола). Со второй попытки мне удалось придать трупу нужную позу, сложив его втрое спиной вверх и придвинув боком к стенке. Я высунул голову из воды, продолжая удерживать покойника.
– Становись ему на спину, – велел я.
– Ты предлагаешь мне стоять на трупе?!
– Ну да. Так ты выше поднимешься из воды, и будет не так холодно. Не бойся, не соскользнешь – я буду тебя держать.
– Хм… разумно. Как тут лучше встать?
– Сейчас я направлю твою ногу. Не бойся, это моя рука, а не его.
Эвьет взобралась на скрюченное тело, и я выпрямился, поддерживая ее. Мы вновь прижались друг к другу. Теперь казалось, что мы одного роста.
Так мы простояли еще, наверное, часа три. Эвьет, немного согревшись, задремала у меня на плече. Я тоже чувствовал, что хочу спать – ночью нам ведь так и не дали выспаться – и периодически начинал клевать носом, но всякий раз вскидывался прежде, чем мы оба снова свалились бы в ледяную воду. Я обратил внимание, что света стало меньше – может быть, на солнце набежали тучи, а может, его заволакивал дым. Запах гари стал сильнее, но все же оставался терпимым. Сверху несколько раз доносился шуршащий грохот – видимо, это рушились кровли и стены сгоревших зданий, но никаких криков давно уже не было слышно. Наконец и эти звуки прекратились. Воздух постепенно становился чище – а может, я просто принюхался.
Вероятно, для пущей безопасности стоило подождать еще несколько часов. Но я уже не чувствовал сил терпеть это и дальше; моя первоначальная идея, что в колодце можно отсиживаться сутки или больше,
