— И не вздумай их стричь! — говорила ей покойная мама, помогая расчесывать пряди. — Потеряешь силу! И запомни, зеленый цвет не только тебе к лицу! Он тебя хранит!
— А что мне этой силой делать? — Наивная девушка считала, что сила — всего лишь игрушка! Вон, кавалеры толпами к моему отцу свататься ездят… А он что-то темнит! Может, он меня в монастырь хочет отправить?
— Доченька, ты, к сожалению, не создана ни для замужества, ни для монастыря! В этом твое горе, но и твое счастье! Как демона-полукровка ты можешь, делать почти все, что хочешь, но если попадешься в лапы служителей Закона — никто тебя не спасет! Так что греши, но не попадайся служителям закона! Тело твое человеческое и петля и опор для него так же страшны, как и для любого смертного!
— Мама, а когда я стану взрослой?
— Скорее, чем мне бы этого хотелось! — Мама украдкой смахнула слезу. — Чует сердце мое беду, останешься сиротой, но чему быть, того не миновать!
В детстве Баобхан О’Сит почти не испытывала злых чувств: даже отцовские розги, в которые он вкладывал гораздо больше злобы, чем это требовалось в воспитательных целях, не производили на нее большого впечатления. Она росла маленькой шалуньей, любившей ловить голубей и собственноручно резать им шеи в замковой кухне. С каждым днем красота девочки прибывала.
Отец, хоть и знал о тайне появлении девочки, любил ее как родную дочь и воспитывал в духе того времени.
Папа Баобхан О’Сит занимал в Шотландии весьма высокий пост. Все изменилось в один день, когда после раскрытия очередного заговора отец с матерью отправились на плаху.
С того момента в душе девушке поселилось чувство ненависти мести. «Чтобы получить настоящую силу демона — нужна не голубиная, а человеческая кровь! — Девушка, нашедшая приют в домике у одного из арендаторов отца, мечтала о мести. — И я знаю, кто мне эту кровь даст! А деньги помогут мне выехать из Шотландии в Англию!»
Баобхан-сит, пользуясь мудростью учителя еврея, сохранила большую часть денег в кошельках евреев-менял. Потере родового замка, она не очень не расстроилась, так как оказалась единственной наследницей очень солидного имущества. Напрасно чиновники короля искали золото в подвалах замка! Все состояние девушка родители успели перевести в расписки и спрятать их куда подальше!
Для начала, девушка опробовала свою силу на доносчике, отправившем на плаху ее родителей, и вселившихся в их родовой замок.
Баобхан прошла к нему в спальню через подземный переход.
— Ну, мой вкусный, — сумеешь удовлетворить меня, она сняла с себя зеленое платье, оставшись в наряде Евы, — покажу, где родители закопали клад! Добычу поделим поровну!
Луна, глянувшая в окно, подарила девушке часть своего света. В нем сирота казалась отлитой из чистого серебра!
Зеркало, подарок покойного папы стояло теперь в спальне доносчика. В ее взгляде был такой голодный, хищный блеск, что он невольно отпрянула. И тут нагая красавица нежно поцеловала его в шею! Это было так странно, так необычно и так прекрасно!
И зеркало снова отразило девушку, прекрасную, как сама ночь! Зеленое платье лежало на полу.
«Такая красотка, и у меня в спальне!» — Такого подарка доносчик не ожидал!
О какой бдительности можно говорить, когда перед тобой стоит прекрасная голая девушка! Сладкая ловушка захлопнулась. Зубы вампира сомкнулись на уде доносчика и…
Стены замка были достаточно толстые, чтобы заглушить предсмертный крик, переходящий в хрип.
— Не вкусный! — От выпитой крови живот девушки раздулся, как у беременной!
С каждым глотком она чувствовала, как в ее жилы входит сила! огромная, страшная сила…
— Что, мой хороший, — она смотрела, как вместе с кровью уходит из доносчика жизнь, за удовольствие надо платить! Получил за донос десятину от того, что родители не смогли спасти… Теперь свое получила я!
Теперь зеркало отражало совсем другую картину. Над бледным распростертым телом стоял получеловек полудемон и испачканным кровь лицом. Глаза у нее светились. Баобхан О’Сит поняла, что теперь она великолепно видит в темноте.
Глаза у нее были зеленые, а зрачки изменились на манер кошачьих.
— Ну, теперь еще одно дело! Без денег девушкам жить плохо!
Достав из тайника долговые расписки евреев, она покинула замок тем же путем, шутя свернув шею одному из стражников.
«Зато теперь не осталось помех для исполнения всех моих заветных желаний!» — Помня материнский совет, вампирша поспешила покинуть пределы Шотландии.
Так Баобхан О’Сит стала взрослой. А после той ночи хотелось ей любви и крови! Теплой человеческой крови!
Глава вторая. Lamia Mulier[255]
«Что-то здесь не так! — Матушка Изольда смотрела на паломницу, читающую псалмы вместе со всеми монашками. — Красивая, и зеленый цвет ей к лицу, и приношение сделала щедрое, но я ее не хочу! Совсем не хочу! Или я просто старею?»
Договориться с Матушкой Изольдой и взять для совместного чтения псалмов ночью, хорошенькую монашку не составило прекрасной паломнице большого труда.
В центре кельи метров Вампирша выдвинула ложе, к которому пристегнула ремнями за широко разведенные руки и ноги к спинкам, монашку Селину.
«Не хочу! — Девушка жалобно мычала в кляп-шарик. — Не надо! Инкуб? Где Инкуб? Спаси меня от этой страшной женщины!»
Селина среднего роста шатенкой, но паломницу особенно вдохновляла ее грудь… Это было настоящее произведение искусства — идеальной формы, с большими для такой груди темно-коричневыми сосками.
— Вкусная монашка! — Баобхан О’Сит сидела рядом, одетая в зеленую ночную рубашку ее сердечко колотилось едва ли не сильнее, чем у пленницы. «Матушка Изольда не смогла распознать во мне вампира! Ни в церкви, ни в бане! Значит — у нее очень много грехов! Ну да этот монастырь наверняка обитель греха! Если мне с этой монашкой будет хорошо, я пощажу ее! Если нет — ее кровушка пойдет на утренний завтрак!»
— Скучаете вы в этом монастыре! — Баобхан О’Сит коснулась ее сосков пальцами, сжала их, подергала, девушка заплакала и отчаянно забилась, тщетно пытаясь освободиться.
— Какие нежные персики! — Баобхан О’Сит начала двумя руками мять ее груди, а потом укусила соски, чувствуя почти непреодолимое желание откусить их и напиться монашьей крови.
«Хорошо мычит! — Селина мычала от обжигающей боли. Баобхан О’Сит опустилась к ее ножкам, языком ступням, мне а потом стала кусать пальчики. — Люблю мычащих монашек!»
Ей было больно, а вампирше сладко и хорошо. Сейчас ее целью была не кровь, а тот страх и ужас, который испытывала монашка.
— А сейчас мы слегка пошалим! По-монастырски! — Баобхан О’Сит взяла утешитель святого Антония, как монашки называли пропитанный сургучом кусок каната, и вошла в нее, Селина пыталась сопротивляться, но что она могла.
Волны ужаса исходили от монашки, мотающей головой от ужаса. «Это может быть моя последняя ночь!» — Поняла Селина.
— Вампирша старалась насиловать веревкой максимально грубо, мяла и шлепала ей по грудям, пленница жалобно мычала.
Селина хотела запротестовать, но почему-то у нее не оставалось сил. Когда Баобхан О’Сит надоело,
