вампирша слизнула слезы с лица монашки, вынула кляп из рта.
— Пожалуйста… отпустите… за что? — Причитала несчастная жертва.
Вокруг Монашки разливалась тьма, в которой плавали разноцветные круги, уши будто заложило ватой.
Селина пыталась сопротивляться, но, тело же совершенно не слушалось, а путы казались крепкими. Сильный удар по лицу привел монахиню в чувство.
— Веришь, совсем просто так! Если не считать взноса в вашу грешную обитель и моего желания получить немножко voluptatibus peccatum![256] Но тебе вместо пения псалмов, придется замолчать и полизать мое сокровище, сказала она, садясь почти на лицо пленницы.
— Нет… отпустите… — Плакала Селина. — Это peccatum mortale![257]
— Грешница, считаю до трех, потом тебя ждет такая боль, что ты будешь умолять меня дать полизать! И только скажи, что ты этого не умеешь делать! Вон, сама выбрита на лобке до блеска!
— Не надо… — Селина дрожала. Конечно, с монашками она ласкалась не раз и не два, но эта странная женщина внушала такой ужас, что лизать ее совсем не хотелось.
В глазах Баобхан О’Сит сиял ужас могилы! Монашка, уже была знакома с этим ужасом.
— Раз… два… — Медленно произносила паломница. «И никакие молитвы не помогут!»
Селина поступила разумно, и нежный язычок коснулся нижних губок вампирши.
Свечка не успела обгореть и на четверть, как страшную женщину прорвало на такое удовольствие, которого Баобхан О’Сит никогда раньше не испытывала.[258]
«Только настоящие мучения, настоящий страх жертвы способны вызвать такое наслаждение!» — Вспомнила она слова покойной матери.
«Права была моя матушка!» — Баобхан О’Сит умылась водой и вернулась монашке. — Сейчас ты сделаешь мне то, что твои подруги называют Oscula asinum! Проще говоря, хорошенько вылижешь мою попку!
— Нет, ни за что! — Неожиданно зло крикнула Селина.
— Как хочешь!. — Баобхан О’Сит стала угощать монашку звонкими оплеухами.
— Пожалуйста, хватит. — попросила Селина, чувствуя, как из разбитой губы вытекает капелька крови…
— Ты согласна поработать язычком? — Спросила вампирша, слизывая солоноватую кровь.
— Да… — Заплакала Селина.
Баобхан О’Сит грациозно запрыгнула на пленницу села ей на лицо.
Измученная монашка рыдала, но все равно старалась лизать.
«Эта молоденькая и вкусная монашка лижет мне попку, потому что я приказала, а у несчастной НЕТ выбора! — Баобхан О’Сит возбудилась снова. — Правильно говорят, монашки знают только в грешных ласках!»
Паломница теперь приласкала сама себя, а потом ущипнула оба соска Селины, что та начала лизать еще активнее.
— Твой язык не только псалмы петь умеет! — засмеялась женщина, стала ласкать соски пленницы пальчиками и ртом.
«Откусит! Как она слизывала мою кровь! — Селина замерла от ужаса. — тело покрылось холодным потом, который пошел вампирше на закуску. — Этой ночи я не переживу!»
А в это время матушке Изольде не спалось. Конечно, не рез и не два женщины, что приезжали в монастырь брали на ночь в кельи монашек для времяпровождения, но ощущение неправильности происходящего не покидало настоятельницу.
«Святый боже! До нее постепенно стал доходить весь ужас того, что происходит в монастыре. Да я же сама парила ее в бане! У нее на теле совсем нет волос! Так волосы не сбриты! Их просто нет!!»
Матушка Изольда села на своем ложе, чувствуя, что ночная рубашка прилипла к телу. Это кого же я пустила в монастырь? Где были мои глаза?
Ей вспомнились слова из книги покойного отца Гая: «Потому как ни упорны эти злые духи, как ни упрямы, в своем нежелании повиноваться велениям заклинателя, приказывающего оставить тело одержимого — достаточно, однако, произнести несколько стихов Священного Писания, возложить реликвии или приблизить священные изображения, чтобы тотчас услышать, как они зарычат устами бесноватого, и увидеть скрежет его зубов, волнение, дрожь, — словом, все признаки страха. А у нашей гостьи никакого страха нет. Но выбрала-то она монашку, так полностью и не очистившуюся от чар сил тьмы! А что теперь делать?»
Монахиня наскоро оделась и побежала к священной реликвии просить совета и укрепления сил.
С появлением монахини реликвия стала светиться, а делал она это крайне редко, в минут наивысшей опасности.
— Sacra Reliquia![259] — матушка преклонила перед реликвией колени — и научи, что мне делать!
И тут в ее голове прояснилось: Баобхан О’Сит это же Баобхан-сит! lamia Mulier.[260] И сила у нее в волосах, как у легендарного Самсона! Реликвия, дай мне сил выгнать вампира из обители!
— Dominus. dimitte nobis, peccatorum![261] Теперь надо было вооружиться ножницами и спешить. А вот спешить под дождем, — весьма опасно! Матушка споткнулась и очень ушибла коленку.
Дальнейший путь до кельи она проделала хромая и читая молитвы.
Вампирша и не догадывалась, что ее тайну раскрыла Священна Реликвия. Сейчас в ее полной власти была монашка, и она хотела этой властью воспользоваться. «Права была моя матушка, которая говорила, что не теплая кровь самое вкусное, а страх и все, что его сопровождает весьма пикантная закуска! Вот именно поэтому мне так нравилось резать голубков не торопясь! И мужья… А эта девушка… Как она дрожит!»
Баобхан О’Сит снова вооружилась утешителем и тщательно поимела пленницу. Она видела, что это действие оказало возбуждающий эффект на Селину.
— Ну пожалуйста, я не хочу… — Селина дергалась на привязи, как бабочка в паутине.
Баобхан О’Сит взяла ее за подбородок и посмотрела в глаза и снова засунула кляп в рот монашке.
— Тебе, малышка, наверное, тяжело больно и страшно. — Сказала женщина, ласково погладила монашку по голове. — Ничего, грех этой ночи ты отмолишь… если останешься жива!
Волосы у мучительницы растрепались, и сейчас тона очень походила на ведьму, собирающуюся лететь на шабаш.
Увидев страшные клыки, придающие паломнице сходство с волком, Селина заплакала.
«Что делать, твои страдания рождают мое удовольствие, — Сказала мучительница, — а монастырю приносят доход! Значит, потерпишь!»
Груди растянутой на ремнях Селины, манили Баобхан-сит. Она подергала за соски, помяла груди, целовала шею, наслаждаясь пульсацией сонных артерий, и заплаканное лицо монашки ее тело.
«Кровушку из нее я еще успею попить! — Баобхан О’Сит вынула кляп изо рта и дала жертве выпить воды. — О, сейчас я ее еще помучаю!»
— Спасибо. — Дрожащим голосом сказала Селина. «Ну, почему нет Инкуба? А молитвы от этой дамы явно бессильны! Она же молилась вместе со всеми! И священную реликвию целовала, хоть и брезгливо поморщившись!»
А сейчас, грешница, вампирша с монашки, и расстегнула ремни, — ты перевернешься на живот и вытянешь ноги! Селина уже знала, что справиться с гостей нет никакой возможности.
«Дожить бы до утра! А утром матушка Изольда что-нибудь придумает!» — Девушка послушно вытянула, Баобхан О’Сит связала ей лодыжки и запястья ремешками, еще чуть-чуть помяла ее прелести, потом вернула кляп на место.
Теперь продолжим воспитание монашки по Соломону! Она положила девушку на живот себе на
